Мутные глаза Луция, с трудом соображавшего, где он и что ему здесь нужно,
задержались на длинных волосах италийца. Точно такие же носил и он после того,
как они с Квинтом, законным наследником, похоронили отца.
«Квинт! — обрадованно вспомнил Луций, сообразив, что Квинт, который был
стоек в вере предков, как и во всем остальном в жизни, мог снова поставить все
на свои места, то есть с головы на ноги. — Вот кто может мне помочь разобраться
с моими страхами! Да и не только в этом… Только — тс-с! Я — Гней Лициний!
Немедленно дальше, в дорогу! Квинт сейчас в Афинах. Значит, надо ехать в Пергам
через Ахайю! Расскажу обо всем Квинту, и он поедет со мной. Мы с ним раздвоимся
в Пергаме, обманем всех, отравим Аттала, а потом доберемся и до тайника Тита!
Квинт! Конечно же, Квинт!»
— Свежих лошадей! — властным голосом приказал он. — И вина в дорогу...
Немного.
Четыре кувшина двадцатилетнего кампанского вина, поданные в повозку
хозяином постоялого двора, заботящимся, чтобы никто не обвинил его в
невыполнении легации, помогли Луцию скоротать день. Теперь же, протрезвев, он
срывал зло на погонщике лошадей и охранявших его рабах, то посылая их вперед,
то приказывая следовать за повозкой.
Он продолжал думать о брате, но теперь решение навестить Квинта в Афинах
и взять с собой в Пергам тяготило его.
«Конечно, Квинт — заботливый и любящий брат, — мысленно рассуждал Луций,
вспоминая подарки, которые привозил ему Квинт то из Карфагена, то из Испании. —
Но он никогда не воспринимал меня всерьез! Не было такой встречи, чтобы он не
подшучивал надо мной, не обзывал купчишкой и не держался свысока. Хотя все свои
торговые дела предпочитает вести через меня, чтобы не подорвать свой авторитет.
Подумаешь — центурион! Может, я сам еще стану легатом, а то и оч-чень известным
в Риме человеком. А что — даже Сципион Эмилиан в свое время был просто Эмилием.
А я ведь еду не на прогулку и не для командования какой-то сотней легионеров,
которая может завоевать лишь небольшой городок, а подчинять Риму целое
царство!»
Луций неотрывно смотрел на прямую, как стрела, дорогу. Она была вымощена
среди топких болот из крепких, пригодных для мельничных жерновов плит так
тщательно, что не чувствовалось даже малейшего толчка.
Сколько проехало за полтора столетия ее существования здесь безвестных
людей, ставших Сципионами, Фламиниями, Катонами, Аппиями Клавдиями,
Гортензиями... Пройдут годы, века, тысячелетия, — сколько их еще пройдет по ней
к своей славе? Почему бы не случиться тому, что одним из них будет он, Луций
Пропорций?..