«Жаль, что нет Фемистокла!.. — подумал Эвбулид, глядя, как обнаженный
атлет под восторженные крики подминает под себя соперника. — Уж он-то иначе
порадовался бы за меня!»
Обычно захватывающее его зрелище на этот раз показалось скучным, и
Эвбулид выбрался из толпы, забившей здание гимнасия.
Улицы Афин по-прежнему были полны народа. Каждый торопился по своим
делам.
Напрасно Эвбулид пытался завести разговор с остановившимся поправить
ремешок сандалии гражданином и с зевакой-прохожим. Сославшись на неотложные
дела, они продолжили путь. Никому не было дела до счастливого Эвбулида. Лишь
философ сам пытался заговорить с ним, как всегда, обо всем и ни о чем. Но до
этого ли ему было в такой день!
Так, толкаемый всеми, он медленно брел по бурлящим улицам, пока взгляд
его не упал на знакомую надпись, сделанную прямо на стене одной из торговых
лавок:
«Здесь, за самую скромную плату, седые снова станут молодыми, молодые —
юными, юные — зрелыми мужами! Модная стрижка, бритье, уход за ногтями, ращение
волос и самая приятная беседа — только у нас!»
Обрадованный Эвбулид машинально пригладил свои мягкие волосы, отмечая,
что давно не мешало бы постричься, придирчиво осмотрел отросшие ногти и, едва
сдерживая нетерпение, шагнул через порог лавки.
В тесном помещении было оживленно. Два цирюльника — оба метеки1:
худой финикиянин и тучный грек из Элиды ловко обслуживали клиентов. Финикиянин
тщательно выбривал щеки молодого грека. Элидец красил волосы пожилому
афинянину, придавая им красивый однородный цвет. Слушая вполуха, о чем
рассказывают клиенты, они успевали делиться свежими новостями, услышанными от
предыдущих посетителей, перебивая друг друга и перевирая их, как только могли.
Два десятка человек, разместившись на лавках вдоль стен, увлеченно
беседовали между собой в ожидании своей очереди.
Эвбулид поискал глазами свободное место и направился к дородному капитану
триеры — триерарху2, который молча прислушивался к тому, о
чем говорят остальные.
— Сегодня на агоре поймали вора! — вытаращив глаза, воскликнул финикиянин.
— Мерзавец утянул у торговца рыбой двадцать пять драхм!
— Не двадцать пять — а целую мину! — поправил элидец. — И не в рыбном
ряду, а на сомате!
— Говорят, на сомате продавали сегодня полузверей-получеловеков! —
подхватил финикиянин, и его глаза стали похожими на круглые блюдца.
— Их было тридцать штук! — кивнул элидец. — Головы — скифов, туловища —
циклопов, а на ногах — копыта.
— Один ка-ак кинется на покупателей! Пятеро — замертво, семь пока еще
живы!
— Какой-то ненормальный заплатил за них десять талантов!