Первым сошел с повозки пожилой мужчина в тоге, за ним женщина, примерно
его лет, и девушка. Ей помог спрыгнуть на землю юркий, невысокий каппадокиец,
спешившийся с лошади.
— Серапион! — крикнул ему всадник. — Сажай господ в этот парусник!
— Как? — воскликнул изумленный Прот. — Вы отпускаете своих господ?!
— А ну, дайте их мне! — проревел Фрак, срываясь с места.— Я оторву их
безжалостные большие пальцы, которыми они приговорили к смерти сотни моих
друзей!
— Еще шаг — и ты умрешь! — воскликнул незнакомец, загораживая дорогу
гладиатору и вырывая из ножен меч.
Его товарищи тоже обнажили оружие.
— Эх-х! — Фрак от досады ударил палицей по валуну так, что она
разлетелась вдребезги. — Поднять меч на своих собратьев из-за каких-то римлян!
Из-за господ… Ничего не понимаю!
— Скоро все поймешь! — пообещал ему всадник, засовывая меч в ножны, и
крикнул Серапиону: — Ну, что же ты медлишь? Уводи их!
Тот понимающе кивнув, заторопил господ.
Девушка, идущая последней, оглянулась на незнакомца, их взгляды
встретились, и Прот заметил, как невольно подался к ней всадник.
Девушка отвернулась. Всадник с отчаянием в голосе крикнул:
— Да благословят тебя боги! Прощай!..
Серапион подозрительно посмотрел на него и что-то сказал своим товарищам.
Те удивленно переглянулись.
Девушка, взойдя на палубу парусника, подняла руку, помахала ею на
прощание.
— Прощай... — прошептал всадник. — Навсегда!
Он дал знак моряку приблизиться и протянул ему кожаный кошель.
— Возьми за услугу. Это все, что у меня есть.
— Но я ведь от чистого сердца!.. — забормотал владелец парусника, с
опаской косясь на деньги.
— Возьми! — с печальной улыбкой подбодрил его всадник. — Здесь двадцать
пять золотых статеров. Это спасет твою семью от нищеты.
— Но это м-много! — заикаясь, вымолвил владелец парусника. — Это очень
мн-ного...
— Не думай, что я, как бывший раб, не могу отличить медного обола от
сиракузского статера! Я прекрасно знаю, что на эти деньги можно построить три,
даже пять твоих парусников. Но люди, которых ты должен доставить в Рим, стоят
больше... В сто, в тысячу раз! — Голос всадника сорвался, и он тихо добавил: —
Есть вещи, которые нельзя измерить ни блеском серебра, ни тяжестью золота. Ты
понимаешь меня?
— Да-да! Конечно! — не веря своему счастью, вскричал моряк, хотя весь вид
его выражал недоумение тому, что на свете что-то может быть лучше приятной
тяжести золотых монет.
— Но если ты погубишь их, то, клянусь Афиной Палладой, ты узнаешь
истинную цену этим статерам! Цену – крови! — пригрозил всадник. — Иди и помни,
что я тебе сказал!