Фемистокл жестом приказал отставшим рабам подтянуться и продолжал:
— Потом мы узнали, что эта бездетная пара относилась к своим рабам, как к
собственным сыновьям. Уж на что Евн не любит, когда собрание отпускает
некоторых господ, и то он был так изумлен, что повелел выделить Плоцию Тукке и
его жене конвой во главе с членом Совета! Я с радостью согласился — ведь собрание
решило отпустить в Рим и Домицию, но, кажется, сделал это опрометчиво. Евн
что-то явно заподозрил и послал со мной этого Серапиона. Как бы мне теперь не
пришлось поплатиться за свою неосторожность головой!
— Так скажи Евну, что Серапион все выдумал и ты не прощался с Домицией, а
я подтвержу! — воскликнул Клеобул.
Фемистокл благодарно взглянул на него и покачал головой:
— Увы! Теперь такие, как Серапион, в большом почете у Евна! В самом
начале восстания он еще советовался с нами, греками. Но когда мы попытались
отговорить его от мысли создать царство и сделать в Сицилии свободное
государство, на манер наших Афин, он стал потихоньку изводить нас. Причем делал
это так хитро, что мы не догадывались ни о чем. Сначала, распустив ложные
слухи, объединил всех греков и стравил с ахейцами — самым многочисленным
отрядом из всех областей Греции. Уверенные в том, что наши земляки задумали
изменить общему делу, мы сами на заседании Совета приговорили их к смерти...
Потом настала очередь родосцев. За ними — беотийцев, а там — и бывших рабов из
Элиды. Словом, когда мы поняли, что к чему, то увидели, что в Совете из греков
остались одни лишь афиняне и главнокомандующий армией Ахей. Этому нашему
земляку Евн доверяет во всем, несмотря на то, что он единственный, кто говорит
ему во всеуслышанье правду. Весь же остальной Совет теперь — это такие люди,
как Серапион.
— Зачем же вы терпите такого царя? — воскликнул Клеобул.
— А что прикажешь делать? — вздохнул Фемистокл. — В Совете теперь почти
не осталось греков, да и тех становится меньше день ото дня: одних Евн обвиняет
в организации заговора, а смерть других сваливает потом на вылазки защитников
крепостей...
— Так организуйте заговор, пока он не перебил вас всех! — не выдержал
Клеобул. — Зачем нам, рабам, такой царь, который не всех отпускает на свободу?
Надо лишить его власти!
— Как? — с горечью усмехнулся Фемистокл. — Этот Евн далеко не глуп, как
это может показаться на первый взгляд. Я еще тогда, когда видел, как он корчит
из себя шута при дворе своего бывшего господина, понял, что это великий
человек. А потом убедился и в том, что он — прирожденный вождь. Толпа готова
идти за ним куда угодно, по одному мановению пальца! Одного не могу понять:
почему при его уме и осторожности сейчас, когда, как никогда надо действовать:
вооружать и готовить армию, он тратит все деньги на роскошь дворца и пиры для
рабов. Однажды он, правда, отправил послание к царю Сирии с предложением
выступить сообща против нашего общего врага — Рима…