- Держись,
Онфим! – поднимая коня вместе со всадником на копье, натужно хрипел Сувор,
успевший по дороге сдружиться с переяславльским кузнецом и даже померяться с
ним на ладье силой.
- Держусь! –
хэкал тот, тоже вздымая на воздух, тщетно силившегося дотянуться до него
саблей, половца.
Не отставал от
них и Милушин муж.
Не отставали и
остальные…
Если где и
продвигались половцы на несколько шагов, то следующие шеренги, на которые они
натыкались, снова останавливали их и отбрасывали назад.
Лучшие
половецкие воины, ни ростом, ни статью не уступавшие русским богатырям,
прилагали недюжинные усилия, чтобы хоть где-нибудь разомкнуть и прорвать строй
неуступчивых пешцев.
Один из таких
батыров, расталкивая своих соседей, набросился на Сувора, которому и без того
приходилось отбиваться от двух наседавших половцев. Батыр обрушил на него
страшный удар своей кривой саблей. Но Сувор, пробив насквозь копьем ближайшего
врага, сумел отразить и этот удар затрещавшим щитом. Батыр замахнулся для
нового удара. Но тут, к счастью на выручку подоспел Онфим. Он с хрустом вогнал
копье в бок могучего половецкого коня, а Сувор, схватив обеими руками боевой
топор, принялся наносить батыру сокрушительные удары, от которых нельзя было
защититься ни щитом, ни саблей, ни тем паче, как попытался тот сделать
напоследок, стальной боевой рукавицей…
Взмахнув
руками, искромсанный половец грохнулся на землю вместе со своим осевшим конем.
Не
останавливаясь, Сувор так же расправился и со вторым врагом, распластавшимся
рядом с батыром.
Но тут же на
него вылетело сразу несколько новых всадников…
Сувор едва
успел подхватить свое копье и встретить их – одного, второго, третьего…
А вскоре уже и
ему надо было выручать Онфима, пока тому передавали новый меч, взамен
сломавшегося старого…
Мономаху и его
окружению хорошо было видно, как упорно стоят, словно крепостная стена, русские
пешцы.
Изо всех сил
бросались на них половцы, но те выстояли, заставив волну первых всадников
приостановить свое страшное движение. Сзади на нее нахлынула, напирая и, давя
своих же, вторая волна.
Половецкое
воинство смешалось, чуть отхлынуло…
И снова
ринулось вперед.
Теперь его
вело одно лишь яростное отчаяние, и от этого второй натиск оказался еще более
страшным, чем первый… Судя по замелькавшим в гуще половецкого войска блестящим
доспехам и стягам, уже сами ханы ринулись в бой. И гибли один за другим…
На какое-то
мгновение показалось, что пешцы не выдержат. Разорвут строй. Прогнутся.
Побегут.
- Княже, не
пора ли ударить и нам?! – не выдержав, воскликнул в волнении Ставр Гордятич.