Он взял свою
шелковую веревочку и завязал на ней десять узлов… потом, вздохнув: «Степь
большая…» - добавил еще десять и сказал Белдузу:
- Вот,
отправляю твою живую грамоту в небольшую поездку по Степи! С охраной, конечно.
Надеюсь, ты не станешь возражать мне?
Белдуз
посмотрел на Славку и только махнул рукой. Ладно. Пусть едет, решил он. Только
бы подальше от глаз и ушей главного хана. К тому же, он сейчас сделает так, что
пошлет с ним своего, надежного человека. Который будет охранять его лучше
всякой стальной цепочки!
Да и до Славки
ли было ему сейчас, когда должно начаться важное дело? Может, самое главное во
всей его дальнейшей судьбе…
4
-
Любава, говоришь? Голубоглазая? Из Осиновки?..
Двадцать дней
– много это или мало?
В первый день
Славке казалось, что более, чем достаточно, чтобы найти матушку, если только ее
не продали в Корсуне или Судаке в заморские страны, и она до сих пор еще
мыкается где-то в Степи.
Но прошло пять
дней, десять, двенадцать…
И даже
неунывающему Славке стало ясно, что двадцать дней для поисков в бескрайней
Степи – что капля дождя, упавшая с огромное озеро. За эти дни он и думать, как
степняки, научился.
А если
серьезно, поймав себя на этом, вздохнул он, то тут, пожалуй, и года бы не
хватило…
Он покосился
на едущего рядом с ним молчаливого половца и нахмурился. Белдуз приставил к
нему такого воина, от которого никак и нигде нельзя было отвязаться. Самое
неприятное, что этот охранник отличался удивительным немногословием. За все
время, что они провели в пути, он произнес едва ли с десяток слов.
Зато слышал и
видел все.
И не упускал
ничего, чтобы потом доложить Белдузу, который предупредил, что он головой
отвечает, если Славко сбежит или с ним что-то случится. «Ос-собенно, если
с-сбежит!» – добавил хан, и половец берег свою голову, не только старательно
прикрывая ее шапкой в полдень от палящего солнца. Но и везде и всюду постоянно
следя за своим подопечным.
Славко сразу
прозвал его своей тенью. Даже когда тот спал, и то, кажется, не упускал его из
виду. Ну, а стоило только Славке куда-нибудь отъехать, то не проходило и
минуты, как этот половец, словно из-под земли, вырастал перед ним.
Так они и
ехали вдвоем, молча, ни о чем не разговаривая.
Зима в Степи
кончилась как-то разом, будто ее и не было вовсе. Как-то вдруг, быстро и сильно
пригрело солнце. И хотя снег продолжал лежать по оврагам, и ночью грязь становилась
хрустящей, зазвенели жаворонки, повылезали из нор суслики и закружились,
радуясь первому теплу, беспечные бабочки.
В шубе, шапке
и сапогах Славке стало нестерпимо жарко. И он, без особого сожаления, обменял
их у одного из местных купцов на куда более дешевую, но добротную половецкую
одежду. Славко просил что-нибудь русское, хотя бы на голову – уж очень не
нравился ему чудной, хоть и красивый, колпак. Но торговец с сожалением поцокал
языком и развел руками.