- Да так...
- Нет, как отец, я желаю знать, о
чем думает мой сын!
Крисп якобы
покорно, но на самом деле, чтобы утаить хитринку во взгляде, наклонил голову и,
как школьник учителю, ответил:
- Я просто
вспоминаю, как наш раб при переезде в новый дом отбил полголовы у родового
Юпитера, и думаю, как же он, «бог», мог допустить такое бесчестие?
Горячась, Марцелл
стал говорить о своих богах, ссылаясь на авторитеты всех времен и народов,
начиная с Гомера и кончая нынешним императором, однако вскоре потерял нить
мысли и махнул рукой:
- Фу ты,
совсем запутал меня! О чем мы с тобой говорили?
- Об орлоносцах! - с готовностью
подсказал Крисп.
- Нет, раньше!
- Об этом, как его...
имма-гинарии!
- Еще раньше!
- О... вчерашнем дне!
- Вот-вот! -
обрадовался отец. - Я и говорю, что без уважения к богам, ты совсем отбился от
рук! Где ты был, к примеру, вчера, что ни я, ни Скавр не могли сразу найти
тебя?
Как назло,
хотя уже окончательно рассвело, на всей дороге, насколько хватало сил у
взгляда, не было ни всадников, ни легионеров, ни даже захудалой повозки...
Крисп мог
теперь только солгать в ответ. Но он вдруг вспомнил слова Нектария и не захотел
усыновляться сатане. Он покорно склонил голову и прошептал:
- Сначала я был в нашем старом
доме, когда вы разговаривали в нем со Скавром...
- Как! - ошеломленно уставился на
него Марцелл. - И ты… слышал все?!
- Да, отец...
- А потом?
- Потом… побежал к отцу Нектарию.
- Что-о-о?! И ты...
- Да, я
предупредил наших об эдикте Деция... И даже предложил выкрасть его или хотя бы
узнать дату!
- И ты не боишься признаться мне
в этом?!
- Но ведь ты сам учил меня
говорить правду!
- Д-да... - выдавил
из себя Марцелл, хотя весь его вид говорил, нет - кричал: «Но не всегда же, и
не в такой степени!»
«До чего же они разные - мой отец
и отец Нектарий, даже когда речь идет об одном и том же!» - поразился Крисп.
Марцелл
вздрогнул, потянулся к дорожной сумке, но Крисп остановил его:
-Не
беспокойся, там все на месте! Отец Нектарий запретил мне делать это...
Марцелл словно
бы колебался: поверить сыну или же убедиться в сохранности императорских
эдиктов, среди которых было немало других, в том числе особо секретных… Он
долго молчал, и Крисп не торопил его. Он понимал, как трудно сейчас отцу.
После того,
как все было рассказано, он почувствовал вдруг такую легкость, что, казалось,
птицей мог взмыть над повозкой. Но вслед за этим, словно испугавшись, как бы он
и впрямь не сделал этого, события минувшего дня всей тяжестью навалились на его
ресницы. И когда отец, очнувшись, тихо спросил: