Время от времени Марцелл заводил Криспа в торговые лавки, где выбирал
лучшую одежду для сына и только потом уже - для себя. Затем они пришли в термы.
Здесь отец приказал смуглым сирийцам-банщикам привести их в такой вид, чтобы им
не стыдно было показаться перед самим императором.
Поначалу Криспу было как-то неловко, что они так старательно скребли,
натирали душистыми благовониями его тело, то самое, которое он совсем недавно
собирался отдать на мучения, а теперь почти что забыл об этом… Потом привык и
уже сам, с удовольствием подставлял то руку, то ногу, пока неосторожный сириец
случайно не порезал его…
- Ай! – вскричал, почувствовав острую боль Крисп.
Марцелл, вскочив с места, так сильно ударил банщика, что тот полетел в
бассейн. А Крисп, хоть кровь почти сразу остановилась, долго не мог прийти в
себя. И совсем не от боли или страха. Его поразила мысль: как же он собирался
пойти на пытки, мучения, казнь, если не мог перенести даже такого пустяка! А
может, всё это – не для него?..
Прямо из бассейна банщики перевели Криспа в небольшую комнату. Здесь,
приятно щекоча голову, над ним защелкал ножницами умелый цирюльник.
Потом портной, придавая значение каждой складке, принялся облачать его в
новую одежду…
Наконец, помытый, постриженный и одетый по последней моде, Крисп вышел в
прохладный вестибюль терм. Когда его подвели к большому бронзовому зеркалу, то
он не сразу узнал себя. На него глядел красивый стройный юноша с большими
серьезными глазами. Рядом с ним, в белоснежной тоге с красными всадническими
полосками, стоял как-то разом помолодевший отец.
Нежная одежда приятно ласкала тело. Ароматные мази придавали легкость и
свежесть. Крисп шел и с изумлением замечал, что оказывается, в мире была и
другая жизнь. Она бурлила, кипела, радовала всех вокруг. И, может, прав отец –
для чего-то ведь дал её Бог людям?..
Единственным недостатком всего этого было только то, что оно почему-то не
насыщало его до конца…
Сам Марцелл степенно вышагивал рядом, то и дело поправляя наградной
браслет на руке и знак принадлежности ко второму по значимости всадническому сословию
– золотой перстень на указательном пальце…
Они выглядели так, что встречные прохожие почтительно расступались и
кланялись, уступая им дорогу.
Так они дошли до огромного дворца из белого мрамора, перед которым стояли
вооруженные преторианцы.
Здесь уже им пришлось пропускать вперед важных господ в сенаторских тогах
и золоченых доспехах.
Распорядитель пира отвел их почти в самый угол огромной залы. Место
далеко не самое почетное, но зато отсюда очень хорошо было видно круглое
возвышение-сцена, а самое главное - императорская ложа, вся утопавшая в пышных
цветочных гирляндах.