— Мы недостаточно экипированы, мисс. У нас нет ни рюмок, ни стаканов, но бренди у нас есть! Исключительно для медицинских целей. Мне кажется, что сейчас как раз такой случай. Примите наши комплименты, мисс.
Мари улыбнулась и взяла бутылку.
— Вы самые прекрасные люди. Жаль, что вы никогда не узнаете, как я могу быть благодарна. Если когда-нибудь вы приедете в Канаду, я приготовлю вам лучшее на всю провинцию Онтарио мясо по-французски.
— Благодарю вас, мисс, — улыбнулся водитель.
Борн изучал повязку на своем плече, искоса поглядывая в тусклое, в грязных потеках зеркало, приспосабливая глаза к слабому свету омерзительной грязной комнаты. Он был прав по поводу Степпдекштрассе. Картина блеклых дверей, разбитых окон и ржавых железных перил полностью совпадала с тем, что он увидел воочию. Когда он снимал комнату, ему не было задано ни единого вопроса, несмотря на его ранение. Более того, дежурный как бы между прочим, сказал ему, забирая деньги за комнату:
— За нечто более существенное можно найти доктора, который умеет держать язык за зубами.
— Я буду иметь это в виду.
Рана пока не кровоточила. Пластырь должен продержаться до тех пор, пока он не найдет более надежного врача, чем тайно практикующего на Степпдекштрассе.
«Если стрессовая ситуация возникнет в результате ранения, то всегда помните, что потрясение может быть в большей степени психологическим, чем физическим. Вы можете ощущать резкое изменение состояния, внутренняя боль может стать невыносимой. В этот момент не нужно рисковать, совершая необдуманные поступки, наоборот, если есть время, то необходимо приспособиться. Не впадайте в панику».
Борн паниковал и все части его тела разламывались от боли. И хотя резкие боли в плече и рваная рана в возле виска были очень тяжелыми, у него все еще оставались силы, чтобы вести себя достаточно осмотрительно. Сигналы от мозга поступали ко всем частям тела и возвращались назад. Он был дееспособен.
Но более успешно он мог действовать только после отдыха. Теперь у него не было проводника, и он должен искать новый способ покинуть Цюрих. Борн устроился на провалившейся кровати и, лежа на спине, не отрываясь смотрел на голую лампочку, свисавшую с потолка, стараясь не прислушиваться к мыслям и словам, а настроиться на отдых. Но фразы сами приходили ему в голову и литаврами отзывались у него в мозгу.
«Человек был убит…»
«Но вы ждали этого сообщения…»
Он повернулся к стене, закрывая глаза и стараясь освободиться от этого наваждения. Затем возникли другие слова, и он вскочил. Его лоб покрывала испарина.