У Мезенцева удивленно поползли вверх брови. От лица отхлынула кровь.
— Ну-ну, — заинтересовался Антон Карлович.
— Мы предлагаем обратиться к ним за помощью.
— Клин клином, так сказать? — хитро прищурился генерал-лейтенант, к которому мигом вернулось хорошее расположение духа. — Бить врага его же собственным оружием?
— Так точно, — подтвердил Серегин.
— А пойдут на это маги? — все еще сомневался Мезенцев. — Вдруг да заартачатся? Мы все-таки пришельцы, агрессоры, по их мнению.
— Уже согласились, — доложил Артем.
— Как?!
— Аор и Алтен связались с их кормчим, и тот обещал прислать специалистов.
Антон Карлович снова побагровел.
— Самоуправством занимаетесь?! Кто дал вам право принимать столь ответственные решения без согласования с вышестоящим начальством?! Да я… Под трибунал!!
Тихомиров вздохнул. С кем воевать приходится.
— Вопрос согласован.
— С кем?! — огрызнулся руководитель ОГВ.
— С непосредственным начальником особого подразделения, то есть со мной.
— А… а… а…
Но затевать склоку с героем Сарнагара Мезенцеву было не с руки.
— Ладно, продолжайте, товарищи, — кивнул он. — А я пойду доложу наверх…
— Непременно, товарищ генерал-лейтенант, — с издевкой улыбнулся Тихомиров. — Как же без доклада-то?..
«Слыханое ли дело, — размышлял, возвращаясь с совещания, военврач Симонян, — сифилис или тиф тут лечат просто и радикально — заклятием или алхимическим отваром повышают температуру тела до той, при которой возбудитель погибает, и держат ее нужное время. Если бедолага этого не выдерживает, ну что ж, на все воля судьбы и Неведомых. А вообще-то на здоровье и жизнь тут смотрят просто. Крестьяне скорее приглашают знахаря к корове, чем к детям и жене. Магия может остановить моровое поветрие, но может и не сработать».
Прочтя описание некоторых эпидемий, предоставленное Мак Арсом, Симонян почему-то подумал, что там, как и в их случае, не обошлось без вмешательства человека.
Вот не далее как вчера Алтен рассказала историю о том, как «пробудилось древнее зло».
Три сотни лет назад ужасное бедствие обрушилось на остров Кая. Вначале непонятный мор начал косить домашнюю скотину — коней, быков, верблюдов, слонов, коз, ручных куниц, виверниц-крысоловок и даже хомяков и белок, которых держали для увеселения детей. Затем стали умирать дикие животные — смерть одинаково забирала и крошечных полевок, и косматых пещерных медведей, и лесных львов. Даже птицы умирали. Лишь холоднокровных гадов, змей и тритонов обходила болезнь.
Потом начали умирать и люди. Болезнь не щадила ни старого, ни малого. И, чего не было прежде, ни один из заболевших не выживал. Вначале приходила непонятная тоска и кошмары. Далее люди внезапно корчились в судорогах, не могли выпить ни глотка воды — их тут же выворачивало наизнанку, кричали в бреду — и умирали не позже чем через месяц. Счастливы были те, кто уходил из жизни спустя несколько дней.