— Добро пожаловать в Павловское княжество, путники! — Один из тех, кто был в катере, привстал и отвесил поклон. — Мы всегда рады добрым гостям!
Ага, рад он… как будто не вижу недовольную гримасу, перекосившую морду. Но слова приветливые — явно читает давно заученный текст. И вообще вся четверка производит странное впечатление — конические шлемы, алюминиевые кольчуги поверх бронежилетов, красные сапоги (наверняка с загнутыми носами, не вижу отсюда), бородатые лица. Ролевики, бля, ряженые. Не хватает только щитов и мечей. У одного, правда, на поясе резиновая дубинка и футляр с наручниками. Красавец, ему только еще погоны с тремя маленькими звездочками, и будет вылитый бывший участковый из Грудцино.
— Здрасьте! — Я изобразил как можно более глупую улыбку. Глупые всегда выглядят безопаснее. — А мы вот тут на лодке катаемся, рыбку ловим…
— И вам подобру! — Старший из бородачей явно не желал выслушивать объяснений. — Попрошу сдать оружие.
Он что, шутит? Даже ночью двустволка всегда стоит у кровати на расстоянии вытянутой руки. Легче без трусов пройтись по деревне, чем остаться безоружным. Послать в задницу с такими предложениями? Вряд ли прокатит — на вид ребята серьезные и уговаривать не будут, просто долбанут в надувной борт, и корми рыбок, Николай Михалыч. Тот, что на участкового похож, готов выстрелить хоть сейчас. Неприятный тип.
— Ну? — Старший изобразил стволом вопрос.
Бля, неприятно находиться по другую сторону мушки. Неуютно как-то. В знак согласия выставляю вперед пустые ладони:
— Да какие проблемы, командир? Конечно, все сдадим.
— Сотник, — поправил бородач.
Опс, да тут настоящее Средневековье! А что у него за ошейник, уж не гривна ли серебряная? Она самая. Для полного соответствия образу только красного плаща не хватает. Или по должности еще не положено? Вот попадалово… Одно утешает — если играют всерьез, с полным погружением в эпоху, то сразу расстрелять не должны.
Под внимательными взглядами перегружаем арсенал в катер. Даже пришлось вывернуть карманы и вытряхнуть на дно лодки содержимое двух рюкзаков — все прошмонали, собаки бешеные. «Участковый», буду звать его так, откинул край свертка, в котором были наши шашки, вытащил одну из ножен и застыл в немом восхищении:
— Лепо!
Вот же… и язык коверкают. Интересно, кто такой их князь, если не только собрал людей, но и убедил, а может, и заставил погрузиться в прошлое настолько, что даже в неконтролируемо брошенном слове чувствуется намертво вбитое в подсознание… И это всего за три года с начала Нашествия. Я так не умею, мне легче пристрелить человека, чем уговорить.