Стемнело. Я взял котелок и пошел за водой, но пришлось продираться сквозь густой кустарник, и на обратном пути почти вся вода расплескалась. Я смешал остатки с апельсиновым концентратом и приготовил себе в шейкере стакан ледяного сока, потом намазал на пшеничный хлеб ореховый сливочный сыр и с удовольствием съел. «Сегодня, – думал я, – буду спать крепко и долго, буду молиться под звездами Господу, чтоб даровал мне будущее Будды по совершении труда и подвига Будды, аминь». И, поскольку близилось Рождество, добавил: «Да благословит Господь всех вас, да будет веселое доброе Рождество над вашими крышами, да осенят их ангелы рождественской ночью, ночью крупной, яркой, настоящей Звезды, аминь». Я прилег на спальник, курил и думал: «Все возможно. Я и Бог, я и Будда, я и несовершенный Рэй Смит, все сразу, я пустое пространство, каждая вещь – это я. И все время в этом мире, из жизни в жизнь, я должен делать то, что надо, то, что должно быть сделано, предаваться безвременному деланию, бесконечно совершенному внутри себя, к чему слезы, к чему волнения, все совершенно, как суть духа, как дух банановой кожуры,» – прибавил я и рассмеялся, вспомнив моих друзей-поэтов, дзенских безумцев, бродяг Дхармы из Сан-Франциско, я уже начинал скучать по ним. В заключение я помолился за Рози.
«Если бы она была жива и могла бы поехать со мной, я, может быть, смог бы что-то ей объяснить, что-то изменить. А может, не стал бы ничего объяснять, а просто занялся бы с ней любовью».
Я долго медитировал, скрестив ноги, правда, мешал шум грузовиков. Вскоре высыпали звезды, и мой индейский костерок послал им немножко дыма. В одиннадцать я забрался в спальный мешок и спал неплохо, хотя всю ночь ворочался из-за веток и щепок под листьями. «Лучше спать в неудобной постели свободным, чем в удобной постели несвободным». Еще одна новая пословица. С новым снаряжением я начал новую жизнь как истинный Дон-Кихот доброты и мягкости. Проснулся я с чувством бодрости, первым делом помедитировал и прочел маленькую молитву: «Благословляю тебя, все живущее, благословляю тебя в бесконечном прошлом, благословляю тебя в бесконечном настоящем, благословляю тебя в бесконечном будущем, аминь».
С этой молитвой, взбодрившей и вздобрившей меня, я собрал вещи, перешел через дорогу, где из скалы выбивался источник, умылся, прополоскал рот и напился вкусной родниковой воды. Теперь я был готов к трехтысячемильному автостопу до Рокки Маунта в Северной Каролине, где на милой, жалкой кухоньке мыла, должно быть, сейчас посуду и ждала меня моя мать.