У последней границы (Кервуд) - страница 6

Итак, она потому нравилась Алану, что в ней не было, в общем, ничего, что могло бы ему не нравиться.

Он не спрашивал себя, конечно, что думает девушка о нем, - о его спокойном, строгом лице, холодном равнодушии ко всему, гибкости индейца и седой пряди в густых светлых волосах. Это его мало занимало.

Пожалуй, что этой ночью ни одна женщина в мире не интересовала его, разве только с точки зрения случайного наблюдателя жизни. Другие, более важные, мысли держали его в своей власти и вызывали в нем трепет с той самой минуты, как он сел в Сиэтле на новый пароход "Ном" и почувствовал под ногами дрожь машин. Он ехал домой. А "дом" означало Аляску, горы, обширные тундры, безграничные пространства, куда еще не достигла цивилизация с ее грохотом и гулом. Это означало друзей, звезды, которые он знал, его стада, все, что он любил. Так реагировала его душа после шести месяцев изгнания, шести месяцев одиночества и отчаяния в городах, которые он мало-помалу стал ненавидеть.

- Никогда я не поеду больше на целую зиму, разве только мне приставят револьвер ко лбу, - говорил он капитану Райфлу через несколько минут после того, как Мэри Стэндиш ушла с палубы. - Зима в стране эскимосов достаточно длинна, но зима в Сиэтле, Миннеаполисе, Чикаго и Нью-Йорке гораздо длиннее - для меня, во всяком случае.

- Насколько я понимаю, вас задержали в Вашингтоне на конференции по вопросам путей сообщения?

- Да, вместе с Карлом Ломеном из Нома. Но Ломен - настоящий мужчина! У него сорок тысяч оленей на полуострове Сюард, и им пришлось выслушать его. Мы, возможно, добьемся своего.

- Возможно, - в голосе капитана Райфла звучало сомнение. - Аляска ждет уже десять лет коренного переустройства. Я сомневаюсь, достигнете ли вы чего-нибудь. Когда политиканы из Айовы и Южного Техаса диктуют нам, что можно и что нужно нам за пятьдесят восьмой параллелью, так что толку в этом? Аляска может "прикрыть свою лавочку"!

- Нет, она этого не сделает! - сказал Алан Холт, и его лицо, освещенное луной, приняло суровое выражение. - Они и так уже постарались, и много наших домов опустело. В девятьсот десятом году нас было тридцать шесть тысяч белых на территории Аляски; с того времени вашингтонские политиканы заставили бежать девять тысяч - четверть населения. Но оставшиеся хорошо закалены. Мы не сдадимся, капитан. Многие из нас уроженцы Аляски, и мы не боимся борьбы.

- Вы хотите сказать...

- Что мы добьемся удовлетворения наших справедливых требований в течение ближайших пяти лет. И в каждый из последующих пяти лет мы будем ежегодно отправлять в Штаты по миллиону оленьих туш. А через двадцать лет будем отправлять по пяти миллионов. Приятная перспектива для мясных королей, а? Но зато это на пользу, кажется мне, тем ста миллионам американцев, которые собираются превратить свои пастбища в поля, изрезанные оросительными каналами.