Алан подошел к барабанщикам и танцорам. К собственному своему изумлению, он оказался способным на поступок, которого он раньше никогда не совершил бы. Он был по натуре человек сдержанный, наблюдательный и отзывчивый, но всегда более или менее замкнутый. У себя дома во время танцев он обычно стоял в стороне, улыбаясь и поощряя других, но сам он никогда не принимал участия в танцах. Теперь сдержанность покинула его; он был охвачен новым чувством свободы и желанием выразить в движениях свои переживания.
"Горячка" Смит тоже танцевал. Он вместе с остальными мужчинами" выбрасывал ноги и тоже ревел, в то время как танцы женщин сводились только к ритмичным телодвижениям. Целый хор голосов стал приглашать Алана. Его всегда приглашали. На этот раз он согласился и занял место между Смитом и Амок Туликом. Музыканты, охваченные восторгом, чуть не пробили свои барабаны. Только тогда, когда, еле переводя дыхание, Алан вышел из толпы танцующих, он увидел в кругу зрителей Мэри Стэндиш и Киок. Киок была искренне изумлена. Глаза Мэри Стэндиш светились; заметив, что он смотрит на нее, она захлопала в ладоши. Алан, пытаясь смеяться, помахал ей рукой, но чувствовал себя слишком взволнованным, чтобы подойти к ней. И как раз в это время в воздух поднялся шар, огромный шар, шести футов в диаметре; несмотря на все свои огни, он казался бледным сиянием в небе. Прошел еще час рукопожатий, дружеских похлопываний по плечу, расспросов о здоровье и домашних делах, и наконец Алан ушел в свою хижину.
Он оглядел свою единственную большую комнату, в которой он провел столько дней, и никогда еще она не казалась ему такой уютной. При первом взгляде казалось, что в ней ничто не изменилось. Тот же письменный стол, другой стол посреди комнаты, те же картины на стенах, блестящие ружья в углу, трубки, дорожки на полу - все было на своем месте. Потом он постепенно начал замечать новые предметы. На окнах висели мягкие занавески; стол был покрыт новой скатертью; а на самодельном диване в углу лежало покрывало. На письменном столе стояли два портрета в бронзовых рамах Вашингтон и Линкольн. На рамах были изображены звездные американские флаги. Они напоминали Алану вечер на "Номе", когда Мэри Стэндиш приняла за вызов его утверждение, что он не американец, а уроженец Аляски. Было очевидно, что это дело ее рук - и портреты и флажки. В комнате были цветы, тоже, очевидно, принесенные ею. Ей приходилось, вероятно, каждый день рвать свежие цветы и ухаживать за ними в ожидании его приезда. Она думала о нем в Танана, где покупала занавески и скатерти. Алан прошел в свою спальню и там тоже обнаружил новую занавеску на окне, новое одеяло на кровати и пару красивых кожаных утренних туфель, каких он никогда раньше не видел. Он взял их в руки и расхохотался, когда убедился, насколько она ошиблась в размере его ноги.