Я повиновался проконсулу Лицинию Крассу и приказал легионам отправиться в путь. Ни один солдат не возразил мне, несмотря на одолевавшую их усталость. Напротив, все вспомнили о казни каждого десятого, а я не мог забыть смерть легата Муммия.
Я хотел положить следующую победу к ногам Красса как взятого в плен мятежника.
Несколько раз мне казалось, что достаточно протянуть руку, велеть когортам и центуриям ускорить шаг, а кавалерию пустить в галоп, чтобы нагнать этих псов, которые направлялись к Брундизию, чтобы сесть на суда, пересечь Адриатическое море и попасть во Фракию.
Я видел пыль, поднимавшуюся в прозрачное небо на их пути.
Я послал разведчиков, но они вернулись ни с чем. Шайка исчезла, рассыпалась по садам и лесам и немного погодя, мы встретили авангард легионов проконсула Фракии, Марка Варрона Лукулла, который только что высадился на Брундизии.
Значит, эта дорога для рабов Спартака была перекрыта.
Я сообщил об этом Крассу. В ответ он настойчиво требовал, чтобы я опередил легионы Лукулла. Победа должна принадлежать ему, Крассу. Я должен направиться к порту Петелии на Ионическом море, где Спартак собрал свое войско.
«Не оставлять в живых никого, кроме Спартака. Я хочу посадить его в клетку и показать сенаторам и народу Рима в день моего триумфа», — писал проконсул.
Легат, скажи своим легионам, что они должны победить или погибнуть!
Тогда мы пошли к Петелии и морю, которое я несколько раз видел с высоты холмов. Оно было таким же голубым, как небо.
Дорога, которой мы держались, вилась между двумя обрывистыми склонами, и море исчезло. Мы оказались в ущельях Бруттия.
В нескольких сотнях шагов впереди я видел последние ряды войска рабов и велел легионам поторопиться. Центурионы приказали бить быструю барабанную дробь, громко зазвучали трубы. Казалось, в рабов уже можно попасть дротиками.
Но я не смог ухватить ничего, кроме пустоты.
Беглецы словно испарились. Может, они вскарабкались по склонам ущелья и укрылись на вершине горы?
Жара в ущелье была изнуряющей, а воздух таким плотным, что его, казалось, можно было резать. Я слышал учащенное дыхание солдат, которые после бега едва тащились, опустив голову. Видел побагровевшие лица ликторов.
Я понукал коня, чтобы он ускорил шаг.
Внезапно, как поток грязи, волна рабов обрушилась на нас, под предводительством всадника в развевающемся красном плаще, в котором я узнал Спартака.
Нас окружил лай этих разъяренных псов, отдававшийся эхом в ущелье. Со склонов покатились глыбы, со всех сторон падали камни, смертоносный град, который обрушивался на шлемы и латы центурионов и сшибал с ног людей, большая часть которых и так уже была в крови.