Еще квартал. Ускорить бег, смешаться с другими, всегда сбивающимися здесь в густую толпу: на сузившейся аллее самые медлительные мешают самым быстрым. Под рукав проскальзывает длинная игла, налитая решимостью рука твердо сжимает оружие.
Сухой удар между крестцом и нижним ребром, выдернуть иглу и ударить снова, проникнуть поглубже, чтобы продырявить почку и добраться до брюшной артерии. Извлеченное оружие оставит неоперабельные разрывы. Пока кто-то поймет, что произошло, пока подоспеет помощь, пока его доставят в больницу, а там в операционную, спасти его уже не удастся. Надо еще доехать до больницы в утренний час пик, когда даже самая оглушительная сирена не помогает: при таком плотном движении водителю «скорой» останется только проклинать свое бессилие.
Пару лет назад у него еще был бы какой-то шанс выжить. Но теперь, после закрытия госпиталя Святого Винсента — не без вмешательства торговцев недвижимостью, — до ближайшего Центра экстренной помощи придется ехать на противоположную, восточную сторону Манхэттена. За это время он успеет истечь кровью.
Слишком сильные мучения ему не грозят, просто нарастающий озноб, постепенная утрата чувствительности в конечностях, зубы будут стучать так, что он не сумеет ничего сказать, — да и о чем говорить? О сильном уколе в спину? Ну и что? Что сможет заключить из этого полиция?
Безупречные преступления существуют: даже лучшие полицейские признаются вам под конец карьеры, что у каждого из них на совести тяжкий груз нераскрытых дел.
Вот он и достиг нужного места. Удар отработан несчетное число раз на мешке с песком, но проникновение иглы в человеческую плоть — это совершенно другое ощущение. Тут главное — не угодить в кость. Ткнешь в поясничный позвонок — потерпишь неудачу. Загнать иглу как можно глубже и тут же убрать ее обратно в рукав.
И бежать дальше в прежнем темпе, поборов желание оглянуться, сохранять анонимность, остаться невидимкой среди других бегунов.
Столько часов подготовки — ради нескольких решающих секунд!
Умирать он будет дольше, вероятно где-то полчаса, но все равно уже нынешним утром, примерно в 7.30, он отправится на тот свет.
Май 2011 года
Эндрю Стилмен — журналист «Нью-Йорк таймс». В двадцать три года его приняли на должность со сдельной оплатой, и с тех пор он, ступенька за ступенькой, поднимался по профессиональной лестнице. Его юношеской мечтой было получить журналистское удостоверение одной из самых уважаемых в мире ежедневных газет. И вот теперь каждое утро, прежде чем пройти через двойные двери дома номер 860 по Восьмой авеню, Эндрю не отказывал себе в удовольствии задрать голову. Глядя на надпись на фасаде, он говорил себе, что его рабочее место — здесь, в святая святых прессы, где мечтают оказаться хотя бы разок, просто с экскурсией, тысячи бумагомарателей.