Я уныло кивала головой, думала.
«С другой стороны, — продолжал он, — вы развяжете мне руки не в сентябре, а немедленно. Что такое сентябрь? Это уже новый деловой сезон. Из отпусков возвращаются клиенты — со свободной головой, с новыми запросами и идеями. Деньги тоже… одним нужно показать расходы в этом году, другие верстают бюджеты на следующий… Кто хочет вовремя вписаться в новый сезон, для того именно сейчас горячее время. Мы сейчас готовим новый продукт, в некотором роде сюрприз для рынка; очень емкий продукт, а впереди — всего два месяца, я не могу оторваться. Но вы-то — такое лето, такая благодать на природе, а вы в городской жаре, дышите этими ядами… Ну, Сашка найдет себе занятие, а ты? Да и Сашка — смотри, в каком он возрасте, а лето — пора безделья и соблазнов; его как можно дольше нужно держать на своей стороне, а кто сделает это лучше тебя?»
И так далее. Он все же перестарался с этой своей агитацией. Я что-то почуяла, но — не могла понять, что; чем-то был мне подозрителен этот напор, и, когда я слушала его, восторга в моей душе не было. Нормальная женщина подумала бы, конечно, что он попросту завел бабу и решил красиво пробыть с ней пару летних месяцев… а потом и… Не скрою, мелькнула такая мыслишка и у меня, но я уже очень хорошо знала и чувствовала своего мужа; такое могло быть прежде — и бывало, как я уже рассказывала тебе; сейчас, я видела, это другое; я могла отличить в Филе страсть к делу от страсти к женщине, да и вообще проверить все его пространственно-временные координаты при желании не представляло для меня проблем.
Но Фил тоже знал меня очень неплохо. Видя, что агитация не достигает цели, он применил свою обычную тактику: надулся, как маленький мальчик (а это самый его безотказный прием, он действует на меня и сегодня), прижался ко мне, обнял меня и начал канючить:
«Зайка, ну почему ты такая? Ну За-а-айка… Ну согласись же… Ну, что с тобой, За-а-айка…»
«Да ничего особенного, — сказала я хмуро, злясь на себя за то, что я вечно попадаюсь на эту его дурацкую удочку и, наверно, сдамся и на этот раз ровно через три минуты. — Мы и так скоро надолго расстанемся, а ты хочешь, чтобы это было еще дольше…»
«Зайка, я люблю тебя… Но ты почему-то…»
«Да просто дел полно. Бумаги эти отправить поскорее, раздобыть кучу информации… решить со страховкой… Если я еду работать, значит, как-то должна подготовиться, верно? А ты говоришь — езжай немедленно отдыхать. Я не понимаю».
Он, видно, понял, что перегнул палку.
«О’кей! — сказал он жизнерадостно и вышел из образа надутого мальчика. — Ты права. Но я тоже прав! Компромисс. Ты делаешь самые срочные дела, берешь самые нужные книжки, и едете куда-нибудь неподалеку, чтобы я мог наезжать. А еще… у меня гениальная идея! Я обещаю тебе — торжественно! — если ты мне дашь эту передышку, я к августу сдам цикл работ, выкрою неделю… да даже две! целых две недели, представляешь? — и мы, все втроем, рванем на эти две недели в Испанию! Как тебе такой план?»