Она почувствовала себя счастливой оттого, что Он не стал сердиться, разговаривал с ней, как с взрослой, и все объяснилось. Она благодарно потерлась щекой о Его руки.
— Ах, Батюшка, я Тебя так люблю!
— И Я люблю тебя, Мое солнышко.
— Батюшка, а давай целоваться!
Отец приблизил Свое лицо к ее лицу и внятно сказал:
— Мы всю жизнь будем целоваться с тобою, дочь Моя, возлюбленная Моя, будем ласкать и тешить друг друга, только помни Завет, то помни, что Я тебе всегда говорил, теперь говорю и буду говорить: лишь мы с тобой друг для друга вдвоем в целом свете, лишь Я для тебя и ты для Меня; ни с кем не сходись, но и не враждуй; никого не почитай, никому не верь и не говори про то, как мы живем, а про наше Царство в особенности. Души своей никому не давай касаться; также и Царевны. Однако же будь похожа на всех, не возбуждай подозрений, будь незаметна, смешайся с толпой. Таись, прячься, будь ко всему наготове; подслушивай, подглядывай, вызнавай, да не ради корысти, а лишь ради нашего покоя и счастья, ради Царства нашего. Думай усердно и глубоко! Но скрывай истинные мысли, обманывай всех вокруг, да так, чтоб не прознали; не питай ни к кому ни гнева, ни жалости; будь хитра и коварна со всеми не менее, чем змей. А иначе придет позор и погибель. Так?
— Так, Батюшка.
— Повтори.
Она послушно повторила; слова на этот раз изменились в конце, к ним добавилось про змея, но смысл был старый и ясный. Она подумала, что Отец, верно, считает ее дурочкой. К чему каждый день повторять то, что и так яснее ясного?
* * *
Она уже ходила в школу (в первый класс, во второй?), прилежно учила что положено, ежечасно тосковала по Царю, но, как велел Отец, даже и виду не подавала. Некоторое время она была лучшей ученицей, отличницей, и учительница постоянно хвалила ее, ставила ее в пример другим детям; она была безразлична к этим похвалам — лишь похвала Отца имела для нее значение. Отец велел учиться хорошо, она и учится хорошо; велел бы плохо — училась бы плохо.
Однако она быстро увидела невыгодность отличной учебы: ее сделали командиром октябрятской звездочки — она изобразила радость, но слегка озаботилась некоторыми новыми обязанностями, которые отдаляли ее от Царя; она поняла, что ее скоро могут сделать командиром класса, и ненужных забот добавится. Тогда она постепенно снизила успеваемость, сделалась на уроках рассеянной — ей это было легко и очень приятно, так как она могла позволить себе больше думать о Царе. Учительница огорчалась, но ей не было до того никакого дела.
Другие дети в пору ее успехов уже начинали относиться к ней неодобрительно, считать ее зубрилкой, вдобавок девчонкой скрытной и заносчивой. Ей было безразлично отношение этих детей. Но Отец велел быть как все, не выделяться, не возбуждать к себе плохого или слишком хорошего чувства; спустившись по успеваемости до уровня других учеников, она стала больше разговаривать с ними, расположила к себе и добилась умеренного уважения, при том, что они стали считать ее не скрытной, а просто скучной.