Ему очень хочется спросить — как, подумала она. Но он не спросит.
— Хорошо, — кивнул Леша. — Тогда давай быстрей.
— Боишься, чтобы я не передумала?
— Просто хочу быстрей.
И правильно хочешь, думала Марина по дороге в Лефортово, в течение которой они не обменялись ни словом. И в самом Лефортове, где она вначале даже не вышла из машины, будучи уже уверенной, что он не сбежит. Но когда он появился опять из какой-то кирпичной щели, испачканный, запыленный, подошел к передней дверце «сеата» и сделал движение, чтобы ее открыть, неведомая сила вытолкнула ее прочь из салона, наполнив стыдом за то, что она позволила ему таскать, пылиться и пачкаться. Она посмотрела на него. Он стоял против солнца, и светлый ореол вокруг его фигуры вначале показался Марине оптической иллюзией; присмотревшись внимательней, она поняла, что оптика здесь не при чем. Тогда, едва удерживая себя от внезапных слез и от желания склониться в низком поклоне, она лишь открыла перед мальчиком дверцу, подождала, когда он сядет, захлопнула за ним дверцу и затем уж села на свое место сама, и снова все стало милым, понятным и радостным.
Она специально не повела его через Романов переулок, где ходы больше напоминали какой-нибудь американский институт. Желая удивить его воображение, а может, просто продлить свое пребывание с ним, она повела его со станции метро «Боровицкая» — теми самыми ходами, какими когда-то вели ее саму; они шли вначале вдвоем, и она искоса любовалась его изумленной физиономией, и как его изумление росло пропорционально пройденному пути и численности охраны. Она уже давно получила высокий ранг вместе с правом ходить многими ходами, как и являться в штаб без звонка и без приглашения; вот только на мальчика ее права не распространялись, поэтому пришлось ему, обалдевшему от виденного, посидеть в комендатуре штаба, пока князь Георгий не освободился для нее.
— В чем дело опять? — буркнул он вместо приветствия. — Ты знаешь, как я отношусь к таким визитам.
— Да? — лукаво спросила Марина. — А если произошло нечто экстраординарное?
— Судя по твоему благополучному виду, — проворчал князь, — ничего такого не могло произойти; должно быть, для тебя это слишком мудреное слово.
— Ваше сиятельство, — сказала Марина, — вы вправе меня отругать; только как бы вам не было совестно ровно через пять минут… впрочем, — заметила она как бы про себя, — поскольку мне полагается премия, то чем больше вы будете меня ругать, тем премия будет ценнее.
— Какая еще премия? — рявкнул князь. — За что?
— За то, что я решила одну из двух стоявших передо мною задач, — торжественно и с расстановкой произнесла Марина, — таким образом, половина моей миссии выполнена. Запомните этот день, ваше сиятельство, и возрадуйтесь! ибо я привела вам царя.