— Сам просмотрю, — буркнул Вальд.
Он взял пакет и вернулся за неслышные двери. Сел за стол. Осмотрел пакет с осторожностью — взвесил в руке, ощупал углы, насколько казалось не опасным. Действительно, похоже на видеокассету. Черт побери. А если нет?
А если да? И кому позвонить? Да куда ни звони, ведь его поднимут на смех, если там просто кассета.
Miserere mei, Deus… Вальд вскрыл пакет.
Точно кассета. Ну-ка, ну-ка, что за подарки благожелателей… Он пересек кабинет, отворил фигурную дверцу, за которой скрывалась оскорбляющая глаз техника — не додумались или не нашли еще видиков в стиле ампир! — и воткнул, вонзил, засадил черную пластмассовую коробку в жалобно пискнувшую щель. Пощелкал кнопками.
Дама в черном. Поднятая вуаль. Стол… и он сам, краешком… Вид откуда-то… сбоку? снизу?
Вальд услышал свой голос.
— Алла, принеси нам два кофе.
— Чаю, с вашего позволения…
— Один кофе, один чай.
Вальд дико оглянулся в сторону стола и бросился к Чиппендейлу. Ну точно. Вот сука! Но ведь он послал ей денег! Он же послал! И… кому она хочет это показать? Он что, генпрокурор? Клинтон? Смешно. Он даже не женат, и все это знают.
Придется досмотреть. Может, там еще что-нибудь… какое-нибудь спецпослание… Вальд сделал звук тише, запер дверь на ключ и устроился в кресле перед самым экраном, стараясь не упустить ни одной мелочи.
Он с удивлением отметил, что пленка вообще не смонтирована. Изображение не смонтировано, точней. Звук кое-где другой… отдельные слова… А вот вообще пошел другой звук — то есть фразы совсем другие, таких фраз не было… Студийная работа! частоты, шумы как совпадают… наверно, и не только на слух… Вот она бухается на колени и начинает его молить — а он стоит спиной, загораживая ее от камеры. Расстегивает ему ширинку — а не видно, что расстегивает, видно только, что руки молитвенно сложены… и жалостный, слегка экзальтированный текст: «я понимаю… я веду себя некрасиво, вызывающе… может быть, чересчур… но представьте всю бездну отчаяния, в которое я погружена; я слышала, что вы христианин, верующий… Да, я неумела, не так уж умна… но вы могли бы подобрать мне работу попроще… ради детей… они же ни в чем не виноваты…»
А сейчас, похоже, взяла — но опять же не видно, что взяла… руки по-прежнему как бы сложены… сука такая, а! В жизни чмокала, что слон новорожденный — а на экране продолжает молить… и голос какой умирающий, все с меньшей и с меньшей надеждой… «Я понимаю — пристроить вдову бывшего здешнего шефа… Пересуды, интриги… Я думала, вы выше этого… надеялась… совсем потеряла голову… простите теперь уж, Христа ради, что пришла…»