Вальд закрыл дверцу ампир, распорядился не беспокоить его в течение двух часов и сосредоточенно приступил к молитве.
Глава XL
Слёзы Сьёкье. — Дамское платье. — Теплый прием. — Когда поймали
Рольдана? — Спонсорство клуба «Севилья». — Аристократическая
дуэль. — Бессовестный папарацци. — Марина довольна едою, но
недовольна собой
— Сьё, это я.
— Вальд.
— Сьё, у тебя все в порядке?
— Да… а почему ты спрашиваешь?
— Просто так.
— Нет, не просто так.
— Что, у меня голос не такой? Я только что молился.
— Хм.
— Знаешь, я читал про Норвегию в Интернете. Столько всего накопал… Я сейчас уже не такой темный, как в прошлый наш разговор. Я даже догадался, как читается одна буковка… перечеркнутое «о»…
— Вальд, не заговаривай мне зубы.
— А что, у норвежцев тоже есть такая пословица?
— Что случилось?
— Пока ничего.
— Врешь.
— Нет, не вру!
Наступила длинная пауза.
— Слушай, — сказал Вальд, — у меня тут всякие мелкие доделки… недоделки…
— Кажется, теплее. Свадьба откладывается, да?
— Вот так я и знал, что ты это скажешь! — вспылил Вальд. — Потому и не хотел… Сьё, я не Казанова, понимаешь? И я не дитя. Я принял решение, понимаешь ты это?
— Да.
— Ты плачешь?
— Нет.
— Врешь. Плачешь.
— Нет… не вру…
— Я не могу сейчас долго разговаривать.
— Да.
— Успокойся, милая. Успокойся, прошу… Сьё, а Сид не прилетал?
— Нет.
— Сьё, уезжала бы ты побыстрее в Норвегию.
— Вальд, ты так говоришь, что я боюсь.
— Бояться не надо… но уезжай.
— Я уеду.
— Я… я позвоню.
— Да.
— Целую тебя.
— Целую тебя, Вальд.
* * *
За увитой плющом стеной средневековой кладки звучала негромкая музыка, благоухало цветами и высокой кулинарией. Круглые столы, освещенные настоящими свечами, ломились от еды и питья. Человек сто, не меньше, с бокалами в руках прогуливались между столами, ожидая, очевидно, начала трапезы. Мужчины были в смокингах. Дамы были в вечерних туалетах.
Самый взыскательный критик диву дался бы от разнообразия этих туалетов и их изысканности. Одни из них были подчеркнуто элегантны, другие — невероятно смелы. Изощренности силуэтов разных эпох соответствовали ткани: тяжелый бархат соседствовал со страусиным пером и легчайшим топом из газа, клишированный шифон — с пластичным джерси и затейливой органзой; льняной драп и строгая тафта будто спорили с эфиальтово-белым кашемиром, сделанным из шерсти дикого азиатского козла, а дальше шло и совсем экзотическое — драпировки из парашютного шелка, крученые нити с блестками, и конский волос цвета консоме, и крашенная кизиловым соком кожа пресмыкающихся. Роскоши материалов соответствовала оригинальность принадлежностей — шляп, сумочек, вееров и зонтов, не говоря уже об удивительных украшениях, о которых бессилен рассказать язык слов; гамма обуви простиралась от нативных сапог с варяжским узором до совершенных конструкций дома Массаро.