— Нет… в твоем направлении. Вполне ортодоксальная мысль. Как ты думаешь, сколько реально у нас времени?
— Откуда мне знать? Это твой кадр.
— Ну все же. Месяц, два?
— Понятия не имею. Ну, месяц.
— Отпусти меня на пару недель к жене.
Вальд ухмыльнулся.
— Бежишь от ответственности?
— Может, наоборот, к ней. Ты не думаешь, что если по-твоему, то нам придется прописываться по разным адресам?
— Да, — признал Вальд, — это ближе к теме… но нельзя ли заочно? Время для разъездов какое-то не самое подходящее.
— Ну, на недельку…
— Дело не в этом.
— Не хочешь в одиночку придумывать план, — заключил Филипп. — Но, по твоей версии, план и не нужен. Если отпустят — а в этом ты оптимист, — то езжай да женись, да не возвращайся. Интернет, он и в Африке Интернет… Мне, кстати, сложней; хотя за столько времени все процедуры вроде изучены…
— Так что, — спросил Вальд, — мы решили?
— Ну… готовься, — пожал плечами Филипп. — Кстати, почему «мы»? Мы — «мы» — делали общее дело и жили на одной земле, пусть не очень-то привлекательной. Дело наше тухнет, одной земли впереди не видать… Уж не будет «мы», Вальд; подумай об этом тоже.
— Пожалуй, тебе нужно поехать, — сказал Вальд. — Я подумал, что твой подчеркнуто развлекательный рейд усыпит их бдительность.
— Отличная мысль! До чего продуктивно работаем.
— Может, сходим в театр? — неожиданно спросил Вальд. — Два холостяка. Никогда не ходили вдвоем.
— Может, девочек? — спросил Филипп.
— Нет уж. Пойдешь в театр?
Филипп отрицательно помотал головой.
— А если я когда-нибудь приглашу тебя в город Берген? — спросил Вальд. — Там бывает роскошный музыкальный фестиваль, каждый год на исходе мая.
— Вот это дело, — одобрил Филипп. — И я тебя тоже куда-нибудь приглашу; в Испании фестивалей множество.
— Ты меня в Памплону, на это… где с быками бегут…
— Сан-Фермин.
— Во.
Они замолчали.
— Ну, что ты киснешь? — презрительно спросил Филипп. — Рохля ты нерешительная! Созрел наконец и тут же скис. Ничего же особенного не происходит. Гумилева читал? Это называется пассионарность; народы приходят в движение, народы перемещаются с место на место, диффундируют, ассимилируют… Наши потомки будут говорить на других языках.
— Да.
— А расставаться не хочется, верно? Устроим колонию, а?
— Развеселился, — проворчал Вальд. — Все, поговорили… езжай-ка теперь побыстрее к жене.
* * *
Милая Вы моя! Как это трогательно… Разумеется, искусство читать между строк так быстро не исчезает. Но в данном случае…
Поверьте мне, Вас напугали. Вы очень эмоциональны; право, напугать Вас легко. К тому же эти люди умеют говорить очень страшно. Страх этот передается вниз, растекается, как шампанское по пирамиде фужеров, и фактически это единственное, что у них есть вообще. Больше они ничего не умеют.