Раньше они умели стрелять — умели других заставить стрелять; раньше они действительно много чего умели. Вот, подумаете Вы, беззаботный идиот… недотепа… Позволю себе пояснить свою благодушную мысль.
Мы никогда не рассуждали ни о политике, ни об истории; если чего-то и касались, то только в применении к нашим с Вами делам. Не очень-то мне охота нарушать эту традицию. Но в порядке исключения, видно, придется… Наберитесь терпения прочитать этот не свойственный нашей почте материал — возможно, мне удастся Вас успокоить. Я страдаю, когда Вы вот так испуганы и нервны.
Существуют желания маразматиков, но существует и реальный мир; у развития этого мира свои законы. Все, что происходит в обществе, не с бухты-барахты взялось. Если бы, к примеру, нельзя было лгать — ну, физиология мозга бы не позволила думать одно, а говорить другое — то и общественные категории были бы иными. Законы, семья, государство — все эти вещи сложились бы по-другому, а может, вместо них было бы что-то еще.
Так вот, «у нас» — я о внешнем мире — именно так, как есть, и никак иначе. Власть и насилие детерминированы нашим миром почти так же, как время и трехмерность пространства. Почему «почти»? Да просто потому, что эти вещи меняются; так как человек научился передавать информацию, мы можем судить об изменении власти столь же обоснованно, как и о законах механики окружающего нас мира. Раз уж у нас есть мозги.
Теорий на эту тему немерено. Но попробуем все же выяснить самое главное: куда все идет? Обратимся мыслью в далекое прошлое. Слово «насилие» слишком общо; я бы выделил некоторые компоненты этого понятия по отношению к власти, а именно: экзекуция, принуждение и контроль. Всякой власти свойственны эти три функции. Однако их доля во властном насилии со временем меняется, а потому можно говорить о них не только как о компонентах, но и как об исторических фазах.
Власть-экзекуция известна нам из истории. Кровь, тюрьмы, страх. Цель такой власти, приоритет ее — подавить. Власть-принуждение — это то самое, что сейчас во всех так называемых цивилизованных странах: по многим причинам давить уже невозможно, да в общем и незачем, и приоритет этой власти — отнять. Но представьте себе, когда и отнимать будет невозможно и незачем (а ведь мир неуклонно движется к материальному изобилию; лет через сто будет и такое!); что же — власть отомрет? Может быть… хотя, думаю, впереди еще одна фаза — власть-контроль; пока технология позволит, найдутся люди, алчущие этой власти, а значит, и достигающие ее.
Теперь смотрите. Любая репрессивная машина нуждается по меньшей мере в таких же технических средствах, которыми пользуются репрессируемые. Для власти-экзекуции проблем в этом не было: организованная сила, прерогатива власти, решала все. Власть-принуждение уже стеснена: используется правовой механизм, дающий личности шансы. Власти-контролю будет труднее всего. Ведь придумывают новые вещи не правители, а личности. Прогресс обгоняет власть; потому-то, может быть, она отомрет сама собой так же, как когда-то отмерло людоедство.