… а если так, значит, непременно его изведут. Это уже бывало в истории много раз… в любом случае я им нисколько не доверяю.
— Что ж, ваше сиятельство, — заявила Марина, — в таком случае зря вы не выслушали моего сообщения! Сейчас докладывать просто времени нет. Так или иначе, если желаете, я готова провести царевича по ходам и забрать с собой в эмиграцию.
— Чего? — вымолвил князь.
— То, что слышали, ваше сиятельство, — с достоинством сказала Марина.
— Ты вправду можешь такое сделать?
— Надеюсь… У меня есть план.
— Какой?
— Говорю же, долго рассказывать; единственное — мне нужно добраться то того зала о шести дверях, о котором вы рассказывали… ну, с летучими мышами. И еще нужен направленный взрыв.
— Для какой-то из прочих дверей? Но разве ты знаешь, куда они выводят?
— Ваше сиятельство, — внушительно повторила Марина, — долго рассказывать — понимаете? Я знаю, куда ведет та дверь, что мне нужна. Да и какой другой выход вы предлагаете?
Князь недоверчиво и измученно смотрел на нее.
Сейчас он согласится, подумала Марина.
— Ваше сиятельство, — сказала она, улыбнувшись, — не забывайте… ведь это я нашла Игоря! Почему бы вам, в таком случае, не доверить его мне?
Они продолжали смотреть друг на друга — он тяжело, исподлобья; она со светлой улыбкою. Она вспомнила, какое у него было лицо, когда она впервые известила его о царевиче. Несмотря на несколько легковесных фраз, которыми она предварила свое сообщение, он как-то сразу понял, что это не шутка. И — растерялся. Ни до, ни после она не видела его таким. Он смотрел на нее, как ребенок, которому показали невиданное. И ждал. Потом говорил тихо, рассуждал, радовался, удивлялся. И очень, очень долго готовился, чтоб предстать перед отроком; все спрашивал у нее, советовался с ней, был с ней едва не на равных. Ну, быстрее же соглашайся, подумала она.
Он медленно поднял трубку.
— Адъютант!
Вбежал адъютант.
— Хочу переговоры.
— С парламентером?
— По телефону. Соедини их со мной; да пусть царевич будет с ними рядом. Хочу убедиться, что он еще жив.
— Есть.
Князь вздохнул и опять посмотрел на Марину.
— Ты понимаешь, что берешь на себя?
— Да.
— Это тот самый случай, которого я боялся.
Она вопросительно посмотрела на него.
— Если детство попрет из тебя…
Она опять улыбнулась. Бесполезно было ему рассказывать, что без того, о чем он говорил, никогда бы ей не составить своего чудесного плана.
Зазвонил телефон.
— Да! — крикнул князь. — Дайте мальчику трубку.
Его лицо просветлело.
— Я знаю, дитя мое… прости, что называю тебя так… ты понимаешь почему… Прошу, не делай ничего; не препятствуй им; не пытайся освободиться.