Я сообщил Фролу:
— Не написал.
— Правду говоришь?
— Честное морское! «Когда Живцов заслужит, — говорит, — напишу. А плохое писать не стану. Зачем, — говорит, — я буду плохое писать?»
— Вот это здорово! — обрадовался Фрол. — Так тебе и сказал?
— Точно так и оказал и добавил: «Я не сомневаюсь, он будет отличным нахимовцем».
Фрол помолчал.
— Что ж? Будем нажимать. А пока знаешь что? Давай сочиним письмо. Только пиши ты, а то я ошибок наделаю.
— Кому письмо?
— На катера, капитану первого ранга.
Я взял перо и чернила и придвинул тумбочку к койке. Фрол прошелся по кубрику.
— Пиши, Кит, — начал он диктовать: — «Дорогой товарищ капитан первого ранга! Пишут вам нахимовцы Рындин и Живцов». Написал? «Получили от вас письмо и радуемся, что вы гвардейцы и скоро будете освобождать Севастополь». Написал? Погоди… — Фрол потер лоб.
— Давай напишем, что нам в училище нравится, — предложил я.
— Пиши: «Нам сначала в училище не понравилось, а теперь нравится. И учиться вначале было скучно и тяжело, а теперь стало легче и веселее». Написал? Валяй дальше: «Рындин учится хорошо, а Живцов пока плохо».
— Что ты, Фрол?
— Пиши, говорю! «Живцов дает честное гвардейское, что он нажмет и будет учиться хорошо и даже отлично». — Он положил руку мне на плечо. — А теперь пиши: «У Рындина с дисциплиной хорошо, а у Живцова неважно. Мы сначала курили, но в училище не разрешают курить, и нас вызывали к адмиралу, который сказал, что если будем курить, из нас «морских волков» не получится, а вырастут дохленькие человечки. А потом Живцов…» — Он передохнул. — «…Живцов совершил такой проступок, что с него сняли погоны и ленточку на целый месяц. Это самое большое наказание, которое можно придумать. Такого наказания у нас на катерах нет. И сидеть на гауптвахте куда легче. Но Живцов дает честное флотское, что, дорогой товарищ капитан первого ранга, больше с ним ничего такого никогда не случится. И на каникулах мы приедем в гости, если вы позовете, и у нас все будет на «отлично».
Выпалив все это одним залпом, Фрол пробурчал:
— Ты пиши чище, чище! На катера пишешь!
— Да ведь ты, Фрол, торопишься.
— Я тороплюсь, чтобы не позабыть, а тебе торопиться незачем.
Фрол долго соображал, уставившись мне в переносицу.
— Дописывай: «Желаем вам поскорее перебить всех фашистов. С нахимовским приветом Никита Рындин, Фрол Живцов».
«Нахимовский привет» я одобрил. Фрол подписался четко, огромными буквами.
— Будем посылать? — спросил я.
— Глупый вопрос!
— И про тебя, и про ленточку, и про погоны?
— Почему нет? Подписывай.
— Но ведь ты сам боялся, что адмирал напишет на флот… Или Кудряшов… Зачем я ходил к Протасову?