Мама говорила, что он растет, когда летает. Валька сразу бежал к косяку двери, где папа отмечал каждый год в день рождения его рост, но получалось, что он вовсе не вырос, хоть и летал всю ночь. На следующее утро опять бежал мериться — опять ничего. А мама смеялась и говорила, что если бы он каждую ночь так подрастал, что заметить можно, то скоро бы в потолок макушкой стукался. К косяку двери Валька бегать перестал, а вот расти — нет… Он сейчас тоже подумал, что может, все это ему только снится: двор внизу, тоненькая речечка — такая маленькая, узенькая, и поля широченные разноцветные в полосочку борозд… а там дальше уже что-то совсем незнакомое, где Валька еще не бывал даже во сне. Он внимательно рассматривал, что проплывало под ним, не чувствовал ни холода, ни свистящего ветра, ни страха. Только радость наполняла его. От этой радости сделалось так легко, что, наверное, поэтому он стал легким, как воздушный шарик, и Бяше было не тяжело. В высоте Бяша расправился, стал большим, на нем теперь можно было спокойно улечься, подложить руки под подбородок и смотреть за край, что там внизу… а над ними прямо днем плыли огромные блестящие звезды, и бледный серпик луны лениво покачивался над головой… Бяша поднимался все выше и выше, раскланивался со своими братьями и сестрами, иногда слегка касался их и что-то произносил. Он старался не приближаться к очень темным собратьям, чтобы они его не зацепили, но Бяшины пассажиры мало обращали на это внимания. Они были увлечены полетом. Пине вовсе не было страшно, потому что он спрятался под животом Гава, закрыл глаза и не высовывался — «Тоже мне птица». — ворчал пес… «Долго еще лететь». — Послышался тоненький цыплячий голосок. Но никто ему не ответил. Каждый занимался своим делом: Бяша старался как можно лучше покатать друзей — повыше и подальше, Валька рассматривал проплывавшую внизу землю, пролетавшие мимо облака, звезды над головой — он забыл обо всем остальном, а Гав запоминал дорогу и запахи, потому что у собак такая привычка — рано или поздно придется возвращаться домой, и все тогда пригодится. Наконец он почувствовал, что уже не может удержать в голове столько поворотов, оврагов, речек, полей, лесов, заборов, мостков и попросил Бяшу, чтобы тот не улетал далеко от дома на первый раз, и хорошо бы им к обеду вернуться, потому что у него, у Гава, под конурой припрятана замечательная кость… и вообще ему Гаву надолго отлучаться не положено… могут чужие зайти, или ловчилы-дворняги деревенские по запаху на его кость набредут… эта кость не давала ему покоя… наверное, он уже хотел есть… Валька не обращал внимания на эти разговоры. Он только стал поеживаться от холода и все не отрывал взгляда от земли.