Летчик шагал впереди, мягко проваливаясь унтами в сыпучий снег. Лаптев старался попасть след в след, чтобы не засыпать сапоги. Они у него были с широкими голенищами, и по солдатской привычке, а точней, по навыку разведчика и диверсанта он хранил за голенищами много всякой полезной всячины: и ложку, и нож, и зажигалку, и запасной компас.
Когда поравнялись с лазаретом, он окликнул летчика: «Подождите!», а сам поднялся на крыльцо, открыл дверь, раздвинул полог из двух байковых одеял.
Лена как раз вышла из операционной и, стоя в сенях, развязывала на шее маску, высоко подняв локти. При свете лампочки — то накаляющейся добела, то словно бы зажмуривающейся — Лаптев увидел над маской ее строгие глаза, заметил на фартуке, надетом поверх халата, пятна крови.
— Как Павлов? — показал он на плотно прикрытую дверь в операционную.
— Тяжело. Первый в моей практике случай.
Он посмотрел на устрашающий фартук:
— Улетаю. Хаджи вызывает.
Она сдернула маску и устало улыбнулась:
— Передай привет. Если можно будет, спроси о дочке.
Выпятив губу, она попыталась сдуть выбившуюся из-под косынки, прилипшую к щеке прядь, досадливым движением отвела ее за ухо.
— Конечно. — Он побоялся подойти ближе к ее стерильной белизне, лишь протянул руку, дотронулся пальцем до влажной щеки. — Буэнас ночес, амига!
— Буэн виайе, куэридо! — улыбнулась она. Он увидел морщинки, скобками охватившие ее губы, и с горечью подумал: «Как я люблю тебя!»
Скуластая медсестра, выглядывавшая из-за спины Лены, прыснула. Ее, девчонку, смешили эти незнакомые гортанные слова, которыми каждый раз перебрасывались, как дети мячом, серьезные люди — докторица и майор. Откуда было знать смешливой девчонке, что для докторицы и майора это не просто слова, а как бы пароль...
Лаптев молча махнул рукой и вышел из лазарета. Летчик терпеливо ждал его у крыльца. «Когда же она спит? И днем с ранеными, и ночью. Вон похудела как... — с чувством вины думал он, вышагивая за унтами. — Отправить бы ее на Большую землю. Да разве отправишь? И здесь — на кого? И самому как без нее?.. Буэнас ночес, амига! — Спокойной ночи, друг! Буэн виайе, куэридо! — Счастливого пути, дорогой!..»
Через несколько минут У-2 уже рокотал над темными лесами, контуры которых были размыты зыбким лунным светом. Летел низко, едва не срезая шасси сухие макушки берез, колебля их ветром от винта. На этом «этаже» небесного здания самолет был практически неуязвим для «мессершмиттов» и «хейнкелей». Легче было сбить его с земли. Но на всей заснеженной этой земле, над которой пролегала трасса, хозяевами были они, хотя дальше, в радиусе тридцати — сорока километров по кругу, их блокировали фашисты. Это был Свободный советский район в глубине оккупированной врагом территории. На картах в наших штабах и в штабах гитлеровских он был закрашен красным цветом: для нас — как знамя, полыхающее над поверженной землей, для немцев — как рана в боку. Советский район существовал. И как нестерпимо ни было это для врага, он ничего не в силах был поделать: карательные отряды, полки, целые дивизии вязли на подступах к нему в трясине непроходимых болот, рассеивались огнем невидимых партизан. «Рамы» коршунами парили в поднебесье, но не могли навести бомбардировщики на ориентиры. Вспахивать же фугасами лес вслепую имело смысл разве что для поддержания собственного духа. А здесь, во вражеском кольце, действовали все районные власти — от райисполкома до райфо и ветлечебницы, шли занятия в школах, в райкоме комсомола в перерывы меж атаками и контратаками секретари вручали парнишкам и девчонкам членские билеты... Советский район жил под защитой партизанских соединений, регулярно поддерживавших связь с Большой землей. Особенно трудно было в первые месяцы, в первый год войны. Но потом и фашистское командование вынуждено было смириться с этой незаживляемой раной, а теперь уже не было у гитлеровцев и таких сил, и такого превосходства в воздухе, как прежде, — и в глубине района учреждения и подразделения могли уже размещаться не в блиндажах и землянках, а по уцелевшим деревням. В одной из таких деревень как раз и расположилось ныне подразделение, которым командовал майор Лаптев — оперативная группа особого назначения Генерального штаба Красной Армии. Используя район как базу, группа выполняла задания Верховного Командования.