— Если не возражаете. — Он поднял газеты, разгладил, присоединил к остальной пачке. — Бизнес. — Поклонился: — Вы очень любезны, сеньориты. Прием прошел в дружеской и сердечной обстановке.
Он был забавен. Мальчишка-бродяжка большого города. В нем все перемешалось: улица, обрывки кинофильмов, впечатления от образа жизни множества людей. Что может получиться из такой мешанины? Бланка остановила его:
— Подожди, Хуанито, выпей еще чашку. Может, ты голоден? Перекуси. Вот сандвичи.
— Если вы так настаиваете, сеньорита.
Он начал уплетать за обе щеки. Он был голоден, но, наверное, только сейчас, когда предложили еду, почувствовал это. Легкость в животе — привычное состояние его желудка. Бланка вспомнила его ровесников в горных селениях. Не такие разбитные, не так легки на язык. Но очень похожи...
— Тебе сколько лет?
— Семь, помноженное на четыре и разделенное на два.
— А кто твои родители?
— В данный исторический момент... — Мальчуган погрустнел. — Но они были, сеньорита. Мой отец сражался в Сьерра-Маэстре и пал смертью храбрых. А маму я не знаю... Она трагическая жертва рухнувшего ненавистного режима.
— Бедный мальчик. — Бланка провела ладонью по его наголо остриженной голове. Волосы уже отросли коротким ежиком. Блестящие, густые, они переливались, как черный плющ, но были жесткими, колючими. — Где же ты живешь?
— Законопатили в шикарный детский дом, но мне там не понравилось. Сейчас я живу на прекрасных проспектах нашей столицы. Днем мотаюсь по городу, а ночью дрыхну в вестибюлях редакций. Во всех редакциях я — свой человек!
Мерильда захлопнула крышку доверху набитого чемодана:
— А чем живешь? Пятью минутами страха?
— Не оскорбляйте честного труженика, сеньора! — встал он в позу. — Я — общественно полезный гражданин республики. И даже перевыполняю норму!
— А о чем ты мечтаешь? — спросила Бланка. — Кем хочешь стать, когда вырастешь?
— Вы — журналистка? — оглядел ее Хуанито. — Я сразу засек. И вы, факт, берете интервью? Тогда — деньги на бочку. Я не привык сорить словами.
— Сеньорита Бланка — поэтесса, — сказала Мерильда. — Она напишет о тебе стихи.
— И это подходит, — благосклонно согласился он. — Только чтобы там было и обо мне, и о Кубе, и о революции.
— Ах вот как? Тогда помоги-ка мне застегнуть чемодан.
Он сел на крышку, попрыгал на ней, утрамбовывая вещи, застегнул замки, натянул ремни. Попытался поднять:
— Ого! Держу пари, он набит золотом.
— Ошибаешься, бриллиантами.
— Как жаль, что я честный гражданин республики: не успели бы и моргнуть...
«Гражданин республики...» — подумала Бланка. Повторила: