— Ну что ж, пусть остается управлению по конфискации...
Бланка уткнулась носом в ее плечо:
— Мне очень жаль, что ты уезжаешь. У нас была с тобой странная дружба. Ты всегда была такая красивая, такая элегантная! Я во всем хотела походить на тебя и... и даже завидовала до слез!
Мерильда вздрогнула:
— Ты говоришь как на моей панихиде.
— Нет. Просто рвется последняя ниточка с прошлым. А я — как форточка в пустой квартире... — Бланка почувствовала, что она сейчас заплачет. Замолкла. Осилила комок в горле: — Когда твой самолет?
— На рассвете.
— Тебе помочь?
— Не надо. Кажется, все. Больше не разрешат. Придется положиться на Конрада.
Она отошла от окна, плеснула в бокал баккарди, залпом, не разбавляя, выпила.
Бланка взяла из груды платьев одно, голубое с кружевами, приложила к талии. Вспомнила: на ней тогда было такое же — голубое с кружевами. Ей исполнилось шестнадцать. Ее первый бал. И он танцевал с ней... Помнит ли он тот бал? Помнит ли он все, что было у них потом?.. Они уже хотели обручиться. И вдруг все оборвалось. Где он? Что он?.. Неужели он все забыл? Не может быть! Но тогда почему же за все это время — ни слова, ни строки, никакого известия? Боже, она так давно ничего не знает о нем!..
— Что ты знаешь о Конраде? — спросила она.
— За него не беспокойся. Он стал в Штатах крупным боссом. Хоть магистр искусств, а не дурак. Не то что покойный муж его сестры и ваш родственничек.
— Босс...
В приложении к Конраду это слово Бланке не понравилось. Конрад — босс... Наверное, это очень глупо и старомодно, но она все так же самозабвенно и пылко любит его, как в тот первый день, в шестнадцать лет. Она держится за эту любовь, как тонущий в море за борт шлюпки. Но может быть, в этом ревущем, взбунтовавшемся море только любовь и верность имеют смысл. Уляжется буря, утихнут страсти — и они увидят солнечные и прекрасные берега. Они приглядятся — и окажется, что это все та же Куба, очищенная новыми ветрами, промытая новыми дождями. Что-то подобное говорил ей Конрад. Сейчас она представила его лицо и почувствовала, что ей стало легче. И наконец сказала то, ради чего пришла сюда:
— Передай Конраду: я все так же люблю его. Передай! И я верю в него...
— Для этого ты и пришла?
— Нет.
— Не ври. Смешно! Среди этой крови и грязи ты еще можешь любить и верить... Хорошо, я передам.
Бланка достала ключ, протянула:
— И вот... От моей комнаты. Авенида Уна, тридцать семь. Если он вернется... Когда бы он ни вернулся...
Мерильда взяла ключ, спрятала:
— Уна, тридцать семь. Хорошо. Ты останешься ночевать?
Бланка заторопилась, одернула блузу: