Лаптев вспомнил давнее-давнее: «Ну и что? Республика победит. Я буду преподавать испанчатам русский язык или вырезать у них аппендиксы». И как тогда, он тоскливо подумал сейчас: «Все... С одной только поправкой — не испанчатам, а кубинским детям. Все вышло у нее, как мечтала, пусть и пришлось ей ждать четверть века».
На стене столовой меж старых картин, контрастируя с ними, в таком же лепном багете, висела большая цветная фотография. Поначалу Андрей Петрович подумал даже, что это — рекламный плакат, какой он увидел в порту. На том плакате восхитительно улыбающаяся красавица с шоколадной кожей и фигурой Афродиты показывала на синее море, пышные пальмы и золотой песок и приглашала посетить лучший в мире естественный пляж на курорте Варадеро. На красавице в порту была лишь узкая полоска на груди и купальные бикини-серпик на бедрах. Эта была одета немного скромней, но ни в чем другом ей не уступала. «Зачем здесь плакат? Дурной вкус...» Лаптев испытывал раздражение и досаду.
— Наша Хозефа, — с гордостью проворковала Лена. — Помнишь, Андрей, каким она была голенастым гадким утенком?
— Не может быть! — Он пригляделся. Да, Хозефа чем-то неуловимо похожа и на т о г о Росарио, и на т у Лену. — Совсем... Совсем взрослая.
— А что же ты хочешь? Двадцать пять. Скоро мы с Росарио станем бабкой-дедкой.
— Уже и замужем?
— За лейтенантом революционной армии.
— Выходит, это у вас семейное — влюбляться в лейтенантов? Вот как летит время!..
— Она сама — лейтенант в юбке. Повстанческий характер! Учительница и милисиано. В университете русский преподает, а на курсах альфабета — это как курсы ликбеза в нашу революцию — учит и испанскому, и уму-разуму. Знаешь кого? — Лена даже засмущалась. — Девочек из публичных домов.
— Ну и родители!
— Все эти заведения на Кубе закрыты, — успокоил Росарио. — Большинство тех девочек работают теперь водителями такси.
Лаптев вспомнил негритянку, которая только что мчала его по Гаване.
— Хозефа у нас настоящий солдат и стала совсем кубинкой, сам увидишь, — вздохнула Лена. — Она проходила подготовку в горах Сьерра-Маэстры, в бывшем лагере повстанцев, потом была бригадисткой в селениях. За бригадистами охотились контрреволюционеры, и мы так волновались!
— А потом она еще и воевала против интервентов на Плайя-Хирон! — с гордостью добавил Росарио.
— Ну что ж... Я вижу, у вас, как сказал бы мой боцман, на борту полный порядок! — Андрей Петрович поднял высокий бокал, звякнувший льдинкой. — За вашу семью! Будьте здоровы!
Питье, приготовленное хозяином дома, — ром, содовая, соки — было приятным на вкус, легким и холодным.