— Будем знакомы, — сухо сказал он.
— Желаю успеха! И, как говорится: три фута под килем! — напутствовал инструктор.
Андрей не знал, надо ли ответить: «К черту!..»
— Спасибо! — опередила его Хозефа. Голос у нее был звонкий и веселый.
И вот прозвучали команды на незнакомом языке, прогрохотали якорные цепи, накручиваемые лебедкой, забурлил винт. Пароход дал протяжный прощальный гудок.
Лаптев стоял, обхватив ладонями поручни. Берет он сунул в карман, и ветер лохматил волосы.
Буксир выводил судно в открытое море мимо серых военных кораблей. Краснофлотцы, свободные от вахт, высыпали на стальные палубы и с любопытством глазели на пароход под чужеземным флагом. И для Андрея все было необычно и остро интересно: не только в военном порту, но и вообще на море он оказался впервые. А вот теперь довелось, да еще в каком качестве!
Мерно, с носа на корму, покачивался пароход. Вибрировал под ногами настил, ритмично рокотали машины в чреве судна. Солнце уже не резало глаза, скатывалось за горизонт. Ветер сник, расслабились мускулы волн. Берег позади растворился в сини. Море стало темным. Лишь прямо по курсу оно было розовым, даже светлее неба, наливавшегося глубокими пунцовыми тонами. Высоко в поднебесье обозначились прежде неразличимые золотистые облака.
У Андрея защемило сердце. Словно бы уплывала в невозвратное вся его прошлая, полная забот, огорчений и радостей жизнь и с этого момента начиналась совсем иная, ни в чем минувшем не имеющая опоры — как эта неверная морская зыбь. Он понимал, что все не так, что в будущем, в совершенно иных условиях непременно пригодятся и его знания, и его опыт — иначе не стоял бы он сейчас у этого поручня.
Только сейчас он увидел, что Хозефа стоит рядом. Ветер обтекал ее, остро обозначил грудь, оголил выпуклый лоб. Девушка тоже, будто зачарованная, смотрела на море. «А она-то зачем здесь? Тоже мне, солдат в юбке... Парня не могли найти, что ли?..» Но снова почему-то всплыло давнее, из детства: «Красочка!..» У них в селе так говаривали: «Уж больно хороша, красочка!» «Ишь куда повело...» Он отвернулся, подошел к трапу, начал подниматься в рубку, к капитану. Хозефа застучала каблучками по ступеням вслед за ним. «Так и будет за мной хвостом? Лучше бы дали переводчиком парня». И еще подумал: «Юбка у девчонки как парашют, а с палубы смотрят на нее моряки».
Ночь уже поглотила землю. Блестками рассыпались далекие огни. Стало совсем темно. Лишь стлался за кормой светлый след.
Что ж, новый этап в его жизни... Тридцать его лет остались там, на берегу. А что впереди? Победы? Поражения?.. Что бы ни было, хорошо, когда в размеренный ток жизни свежим ветром в пять баллов, и даже штормом, врывается неизведанное. Хотя, коль вернется жив-здоров, в очередной автобиографии запишет одной строчкой: «С сентября 1936 г. по... находился на спецзадании».