— Разве вы не можете сами спросить у него?
— Он ведь не сказал, что определенно хочет мне что-то поручить. Это всего лишь мое предположение. Когда меня приглашают сюда, это обычно объясняется тем, что собираются попросить… точнее, собираются повелеть мне… что-либо сделать.
— Чем больше я узнаю подробностей, касающихся вашего всемогущего Ролло, тем меньше он мне нравится.
Я скривила губы, представляя, как на моей миниатюре его глаза будут блестеть алчной жаждой наживы. Они будут холодного серого цвета, с легким оттенком синевы, отраженной от его сюртука.
— Ему нет дела до того, нравится он кому-то или нет. Он хочет, чтобы его боялись.
— Слава Богу, я нахожусь вне сферы его влияния. Если ему не понравится моя… работа моего отца… мы просто пожмем плечами и отправимся восвояси, забрав с собой миниатюру… разумеется, без роскошной оправы с бриллиантами и сапфирами… и, возможно, она в конце концов окажется в витрине какой-нибудь лондонской ювелирной лавки. Я с удовольствием назову ее «Портретом незнакомца».
— Да, я вижу, вы его совершенно не боитесь. И он это видит. Но при этом внушает страх всем остальным… за исключением Николь. Может быть, именно за это он ее так любит.
— Как он может ее любить? Собираясь жениться на другой женщине? Я не понимаю, что, в таком случае, делает здесь Николь. Почему она не посоветует ему заниматься своей невестой и не уедет отсюда?
— В определенных кругах так принято. Никто не относится к Николь без должного почтения по той причине, что она любовница Ролло.
— Полагаю, если бы она была любовницей кучера, дела обстояли бы несколько иначе.
— Само собой.
Я расхохоталась. Он тоже. Нас обоих поразила подобная непоследовательность.
Мы медленно шли по аллее сада.
— Во Франции все иначе, чем в Англии, — объяснял мне Бернар. — Быть может, мы уделяем излишне много внимания сугубо внешней стороне бытия, однако при этом мы и более реалистичны.
— Насчет внешней стороны — пожалуй, да. И, полагаю, то, что Николь продолжает здесь находиться, можно назвать реализмом, так как это происходит на самом деле. Но я все равно нахожу это… как бы точнее выразиться… циничным.
— Возможно, это действительно цинично, — согласился он.
— Барон, — продолжала я, — несомненно, отъявленный циник. Он находит эту ситуацию вполне нормальной… А почему бы и нет? «Я хочу эту женщину», — говорит он. А через некоторое время: «Я больше не хочу эту женщину. Мне пора жениться. Вот кто мне подходит. Прощай, Николь. Добро пожаловать в Сентевилль, принцесса». Полагаю, она столь желанна исключительно благодаря тому, что является принцессой.