— Она так хорошо разбирается в искусстве? — Нестор удивленно посмотрел на меня. — Шекспир, гравюры!
— Ты бы видел, как она рисует! Мелани, может быть, ты нарисуешь что-нибудь для Нестора, а фильм досмотрим в другой раз? — обрадовалась я возможности выключить видео.
— Конечно, мамочка! Только давай посмотрим еще немножко. До священника! Я все равно никогда дальше не смотрю, там все неправильно!
— То есть как «неправильно»? — заинтересовался Нестор. — Ну-ка, Надин, останови кино, пусть нам Мелани объяснит, что же тут неправильного?
Я нажала на «стоп», радуясь, как вовремя это произошло — еще несколько кадров, и легендарные любовники оказались бы в постели.
— Вы такие смешные, — фыркнула Мелани. — Думаете, я не поняла, почему вы не хотите смотреть со мной до конца? Да я же почти такая, как она! Мне десять, а Джульетте — тринадцать! Три года — разве это большая разница?
— Да мы не о том, деточка, — кашлянув, протянул Нестор. — Нам интересно, что неправильно у Шекспира?
— У Шекспира все правильно, неправильно в фильме. В фильме Джульетта должна была сказать священнику, что она беременна. Мамочка, у тебя есть ручка или карандаш? Можно рисовать на этой бумаге? — Она показала на больничный блокнот, прикрепленный к кровати.
— Можно, — оторопело произнес Нестор. — Но с чего ты взяла, что она… э-э-э… что она ждет ребенка?
— Они ведь с Ромео занимались любовью! В кино, а не у Шекспира! У Шекспира про это нигде не сказано. Знаете, я нарочно взяла в библиотеке пьесу и прочитала после того, как посмотрела фильм. Вот и получилась ерунда! Они занимались любовью, значит, у них должен был родиться ребенок, а когда женщина ждет ребенка, ей нельзя пить лекарств! Неужели непонятно? И священнику она должна была это сказать. Он тогда не стал бы давать ей снотворное, а помог бы потеряться. Вы так смотрите на меня, мсье… в смысле, Нестор! Разве я говорю что-то не так? Разве не так, мамочка?
— В общем-то так. Вот. — Я протянула ей ручку. — Что ты нарисуешь для Нестора?
Она вопросительно посмотрела на него.
— Заказывай, дружок, — сказала я.
— Хорошо бы мой портрет, — прищурившись, предположил он. — Или портрет Надин. Или свой! На память. Я повешу его дома в рамку.
— Знаете, Нестор, я плохо рисую людей. Лучше вид из окна! — Мелани слезла с его кровати и направилась к окну. — А вы поговорите между собой, пока я буду там.
— Хорошо, Мелани, — сказала я. — Мы не будем тебе мешать, пока ты будешь там.
— Да, мамочка, чтобы я не потерялась. — Она положила ручку и блокнот на подоконник и подтащила к нему стул. — Красиво, клумба! Ну все, я начала.