— Андрей Петрович, я устала взывать к вашему благоразумию.
— Ах, Танечка, — Андрей вытянул ноги, руки закинул за голову, устремил мечтательный взгляд в окно. — Какие же у нас возвышенные отношения! Чего стоит только неизменное «вы» и романтическая отстраненность?! Вы будите во мне завоевателя! Великолепное ощущение.
— Ничего я не бужу.
— Не спорьте, мне лучше знать каким образом вы меня искушаете.
— Я?! Вас?! — возмутилась Таня.
— Ну, не я же! — отрезал Андрей. — Я, наивный человек, прямо и честно объявил о своих благородных намерениях. Вы — хитрая бестия, кокетничаете, тянете с ответом, мучаете меня, заставляете дожидаться как милости согласия.
— Отказ вы исключаете?
— Конечно. Во-первых: я свято верю сестре, а она убедила меня в вашем расположении.
— Это ошибка.
Рощин сделал испуганное лицо:
— Слава богу, Валя вас не слышит. — И громче, чем следует, проскандировал, как на параде: — Валя никогда не ошибается.
— Хватит паясничать.
— Во-вторых: я сам вижу, что нравлюсь вам. В-третьих: вам некуда деваться. С завтрашнего дня Никита будет называть меня папой. В-четвертых: я очень хочу, чтобы вы сказали «да». В-пятых: я не позволю сказать «нет». В-шестых: если я уж совсем противен вам, выходите за меня ради детей.
— Вы мне не противны, — быстро вставила Таня.
Рощин победно рассмеялся.
— Отлично, раз я вам нравлюсь, вопрос решен.
— Я не это имела в виду.
— Стало быть, мы подаем заявление в ЗАГС.
— Но ведь я не согласилась.
— Не переигрывайте, — за шутливым тоном Рощина появилась злость. — Завоеватель — не насильник. Я не могу стать вашим мужем против вашей воли.
— Андрей Петрович…
— Простите, Таня, — Рощин резко поднялся и направился к двери. — Я навязываюсь, как шлюха привокзальная. Дурак старый.
— Андрей, — полетело в спину. — Я боюсь сделать тебя несчастным.
— Мне кажется, ты не хочешь сделать меня счастливым. И себя тоже.
Таня тяжело вздохнула:
— Хорошо, я стану твоей женой.
Танино согласие, которого Рощин добивался так рьяно, почему-то не принесло радости. Напротив, на душе было тоскливо и муторно. Сердце ныло, будило тревожные мысли. Андрей сидел на крыльце, курил последнюю на ночь сигарету, слушал тишину и себя.
— Андрюша, — раздался голос Аллы Аркадьевны. — Ты уверен в своем решении?
— Нет, — выдохнул Андрей.
— Почему?
— Потому, что происходят странные вещи. Потому, что я не могу объяснить свои поступки и желания. Я знаю одно: я хочу эту женщину и этих детей, — как затверженный урок повторил Рощин.
Алла Аркадьевна покачала укоризненно головой:
— Ты любишь Таню?
Рощин раздраженно ответил: