— Он вырастет и поумнеет, — пообещала Надин. — Ты уж постарайся, Петечка. Сбереги этого оболтуса, пожалуйста.
— Не беспокойтесь, — буркнул на прощание Петя. — Все будет хорошо.
Благодаря Травкину, Федя Прядов и остался жив.
Пятого июля Прядов укатил в Москву, где был встречен невысоким прилично одетым господином. На извозчике тот повез Прядова в дешевую гостиницу. Следующим утром в парке состоялась встреча с руководителем группы. Холеный субъект в дорогом костюме разглядывал Федю как бычка на базаре, разве что в рот не заглядывал. Потом достал портмоне, дал денег. Федя побагровел от восторга.
— Господи! Как много! — воскликнул громко.
Холеный поморщился, провинциальная экзальтация его рассердила.
— Это не на глупости. На дело. Вы плохо одеты, надо поменять гардероб.
Прогулявшись по магазинам, невысокий тип помог Феде купить костюм и плащ. В номера Прядов возвращался во всем новом. Не думал, дурья башка, что в июльскую жару выглядит некстати, по-дурацки вызывающе.
Девятого числа Федору явно показывали маршрут: от Никольских ворот по Тверской к высокому дому на площади. Потом переулками к Москва-реке.
Невысокий, почти не таясь, в полный голос инструктировал:
— Лодку возьмешь на час. Оставишь у причала. Если твоя бомба не понадобится — утопишь ее в реке. Понял?
— А как лодку брать? — спрашивал испуганно мало приспособленный к жизни Федя. — Сколько платить?
Невысокий терпеливо втолковывал: сколько, как, по чем. Десятого урок повторился. Прогулка по-прежнему маршруту: центр, переулки, Москва-река. Вопросы. Ответы. Одиннадцатого на открытой веранде дорогого ресторана состоялась новая встреча с руководителем.
— Послушайте, Федор, — на физиономии холеного вежливое препарирующее равнодушие. Цепкий взгляд устремлен в собеседника. Вглубь, в душу. В сознание. Цель: вывернуть наизнанку, выпотрошить, постичь, понять. — Мне кажется, вы не готовы к делу. Если так, лучше скажите прямо.
— Нет, нет. Я хочу. Я готов. Я мечтал об этом всю жизнь, — Прядов от волнения побледнел, как полотно.
— О чем вы мечтали? — звякнуло насмешкой пренебрежение.
— О том как сделаю покушение и умру.
Холеный повернул голову к невысокому.
— Ваше мнение?
Тот, усмехнувшись добро, кивнул:
— Я верю Федору. Я доверил бы ему бомбу.
Федор с немой мольбой поднял горящий взор на вершителя судеб.
— Раз так, он идет на дело.
Сидя, за соседним столом, Травкин только диву давался. Ничего не боятся люди. Открыто говорят: бомба, покушение, умереть. Поразительно.
Двенадцатое. Федя в одиночестве меряет шагами улицы, бормочет: «Взять лодку без лодочника, дать пятьдесят копеек, не оглядываться. Не суетиться…»