— Из какой семьи?
— Рабочей. Корячился, дурень, учился. Поступил в университет. Теперь с волчьим билетом репортерствую.
— Женат?
— Нет. Я точно решил умереть и не имею права ломать судьбу другого человека.
— Политические воззрения?
— Программные вопросы меня не интересуют. Полемики между партиями только ссорят рабочих. Я разочарован в кружковой работе. Не вижу себя и в просветительской деятельности. Я сам прошел через воскресную школу. Пустое занятие.
— Значит, только террор?
— Только. Террор — настоящее дело. Я искал выход на Боевую Организацию. К сожалению безуспешно. Если не повезет найти единомышленников, сам пойду на дело. Раздобуду динамит и брошусь под ноги лошадям.
Семенов иронично выгнул губы:
— Кто же удостоится чести быть убитым твоей рукой?
Петр раздраженно махнул головой.
— Еще не знаю. Убивать надо министра или большого чиновника. Жаль, такие обитают в Москве и Петербурге. А у меня денег на дорогу и жилье в столицах нет. Без денег дело не справить. Деньги всему голова.
— Деньги — не проблема, — заговорщицки прошептал Георгий.
— Для кого как, — возразил Петр. — Если есть конкретные предложения — готов обсудить.
— В другой раз.
— В другой, так в другой, — не стал спорить Травкин. — Пока время терпит.
— Что значит пока? — подался вперед Семенов.
— В августе в городе состоится торжественный молебен. Там, если повезет, я убью губернатора. У меня уже и револьвер есть.
— Губернатор — мелочь. Есть фигуры значимее. Однако не будем торопить события. Продолжим наш разговор завтра.
На следующий день Семенов явился вместе с высоким одетым с иголочки господином. Узкое лицо перечеркивали резкие морщины, сбегающие от носа к неожиданно рельефным губам. Серые глаза стальным капканом вцепились в Травкина.
— Позволь представить тебе моего друга Глеба Гурвинского.
— Очень рад, — бесстрастно заявил новый знакомец. Голос у него был под стать фигуре и лицу, сухой и невыразительный — Давайте условимся следующим образом: вы посещаете занятия нашего кружка, слушаете лекторов — это вполне легальное мероприятие и репутации вашей не повредит. Дальше будет видно. Нам надо приглядеться к вам. Новый человек — всегда новые хлопоты.
— Но мое дело?! Я твердо намерен идти до конца!
— Если вас влечет стихийный террор — вы попали не по адресу. У нас железная дисциплина. Извольте принять наши условия или простимся.
— Я подумаю.
— Думайте. Если что — милости прошу. Нет — тоже ничего страшного. Честь имею кланяться, — Гурвинский неожиданно улыбнулся и Петр почувствовал невероятную к нему симпатию.
В Гурвинском Надин сразу же узнала Арсения и только скорбно поджала губы: опять он! К сожалению, обнаружить, где обитает этот негодяй, Ивану с Витьком не удалось. Гурвинский долго кружил по городу, а затем «потерялся» в толчее центральных улиц.