Мой компьютер только еще вычислял комбинацию смерти вдовы, анализировал события, расположение звезд, побочные действия дигидролизованного кодеина (абстиненция, ночной пот, хронические запоры, интоксикация), февральские морозы и скорость перерождения печени в жировые клетки; еще стресс, климакс, безденежье, бездорожье, безоружность и безнадежность. Скудоумный пейзаж за окном поезда похож на тихое, протяжное безумие, а небо: небо точно наскоро заколотили досками, солнышко едва пробивается сквозь щели. Хорошо, что я взял с собой коньяк. Не надо больше гробов. Да я же молиться должен о ее здоровье, а то сразу же найдется какой-нибудь дядя в Киеве, тетка в Саратове, или добренький директор детского дома будет покупать моему мальчику трусы «Кальвин Клейн» и конфеты: Да не посадят ли меня в тюрьму? О, мой дневник развлечет моралистов из зала суда! Перепечатают и будут давать друзьям и знакомым, чтобы развлеклись и подивились: Не слушайте меня, я безумен, меня за содомский грех Господь разума лишил, поэтому мне больше позволено — какой с дурака спрос?
…Длинный, длинный поезд. Снег в копоти. Замерзшая моча на стенах тамбура. Все какие-то огни, станции, на всем печать запустения и признаки глубочайшей анестезии. Единственно живой человечек смотрит на меня зелеными глазами. Мой Денис. Румяный, доверчивый и дикий. Я люблю Дениса. А вокруг — сплошная ледяная равнина.
Вы замечали, что разговоры в пути, в поезде особенно сокровенны? Это потому, что в пути мы находимся вне времени, на другой шкале теории относительности; все математические задачи о некоем субъекте, движущемся из пункта А в пункт Б не предусматривают вопроса о том, чем занимал себя субъект — возможно, что в это же время он был где-нибудь еще. Кроме того, не обладая способностью телепортации, вполне возможно находиться в пункте А и пункте Б одновременно. Мне же было абсолютно все равно, в каком пункте находиться — лишь бы с Денисом; если мы и разделены в географическом пространстве, то расстояние между мной и Денисом это и есть Денис.
Я люблю быть в пути — может быть, это неосознанные поиски утраченного времени и попытка бегства от самого себя. Если за вас некому молиться, смело отправляйтесь в дальнюю дорогу, а православные всем миром помолятся «о плавающих и путешествующих»:
— Я люблю поезд, — сказал Денис, оторвавшись от окна.
— А пароход?
— Ни разу не плавал на пароходе — наверное, тоже интересно. Но когда я был маленьким, я мечтал склеить огромный воздушный шар и полететь в дальние страны. Мне хотелось приключений и опасностей, я хотел быть героем: Скажу тебе смешное. Представляешь, я до сих пор не могу представить Землю шаром, а могу представить только плоскость, только огромный остров на спинах трех китов — или на спинах трех слонов, стоящих на ките — как рисовали в старинных книжках.