Я уже начал озабоченно оглядываться по сторонам, мысленно примеривая, что из ресторанной обстановки Николай может, по его же любимому выражению, «низвести в ноль». Выходило много, так как основными компонентами декора были бамбук и шелк. Что же касается персонала ресторана — мне однажды довелось видеть так называемое у-шу в исполнении наставника одного из легендарных китайских школ-монастырей и его учеников. Так вот, сам мастер, возможно, и сумел бы справиться с чемпионом крейсера по боксу в полутяже, а вот его ученики — навряд ли.
Положение, неожиданно для всех, разрядил прапорщик Дейнека, который, покраснев, аки вареный рак, и запинаясь раза в два больше обычного, осведомился у замершей в ожидании заказа официантки, принимают ли они в качестве оплаты… э-э, вот это?
«Вот это» оказалось довольно толстой перехваченной резинкой пачкой дензнаков, среди которых, насколько я успел разглядеть, преобладали синюшные «салфетки» Малороссийского Революционного Конвента, однако также наличествовали и колониальные марки не самого мелкого номинала.
Озадаченно моргнув, официантка усеменила в направлении кухни, — а мы дружно принялись допытываться у несчастного прапорщика, какую из известных ему военных тайн агенты Комитета Всеобщего Благополучия и лично товарищ Чугуев оценили столь высоко. Бедный Дейнека покраснел еще больше и забормотал что-то насчет полевой сумки заколотого его бойцами политрука и своем детском увлечении бонистикой… пока приконвоированный официанткой старичок — первый настоящий китаец, увиденный мной в «Голубом Драконе», — не назвал нам действующие в его «почтенном заведении» обменные курсы.
Повисшую над столиком тишину нарушил, к моему вящему удивлению, не Волконский, а штабс-капитан Овечкин, заметивший, — не свойственным ему обычно меланхоличным тоном, — что герр Линдеман, похоже, допускает крупную стратегическую ошибку, пытаясь оперировать танками и турбокоптерами, ведь манипуляции с печатным станком могли бы оказаться куда действенней.
Замечание было не совсем справедливым, о чем я и не замедлил сообщить: ибо в отличие, скажем, от Наполеона, таскавшего фальшивомонетную типографию в обозе своей Grande Army, германские колониальные марки хоть и уступали по качеству настоящим имперским, но печатались в типографии «Аугуст Петрик» под присмотром контролеров Имперского Банка — заодно с фальшивыми рублями, фунтами и иенами.
Как и следовало ожидать, в награду за защиту кайзеровца я немедленно заработал вопрос об источниках столь глубоких познаний — и был вынужден срочно изобрести знакомого гравера, привлекавшегося Контрразведывательным Департаментом Генштаба именно для консультации по поводу продукции вышеупомянутой типографии. После чего успешно сменил опасную тему, вызвавшись просветить друзей относительно блюд китайской кухни, и для начала отсоветовал бывшему моряку даже думать о некоторых экзотичных пунктах меню. А именно: мясо крабов с акульими поплавками — в девичестве, надо полагать, бывшими все же акульими плавниками, — вареные моллюски, трепанг с луком, яйца черепахи, морской гребешок с шариками из редьки, обжаренные креветки, блюдо из 8 «реликвий», грибы под устричным соусом и иже с ними.