Когда Миша вошёл в уборную, он увидел, что обознался. Со спущенными трусиками перед ним стояла Таня Ивлева, которую он каким-то сонным чудом перепутал с Муськой. У Тани всё уже было сделано, вода быстро журчала в унитазе, и она стала натягивать трусики на место.
— Подожди! — осипшим голосом прошипел Миша, — подожди, дай посмотреть!
— Хитренький! — лукаво сказала Таня и окончательно натянула трусики.
— Ну что тебе жалко? — заныл Миша.
— Хитренький — опять улыбнулась она. — Сначала сам покажи!
— Что? — не понял Миша.
— Что-что? А вот то! Сам покажи, тогда я покажу.
Миша совсем смутился. Такого поворота дел он от Тани Ивлевой не ожидал: это ж Таня, не Муська всё-таки. Но решаться надо было.
— Хорошо, — сказал Миша, — показываю.
Он быстро вынул из ширинки всё необходимое и быстро спрятал обратно. Ему показалось, что Таня не только не видела, что он показал, но даже не очень и смотрела. Она спустила трусики и, отвернув голову, стала смотреть в окно.
Миша стоял, смотрел на эту бессмысленную складочку с ямочкой на самом верху, такой же, как у Тани на левой щеке, и ничего не понимал.
— Тань, — разочарованно сказал он, — чем же вы по-маленькому делаете?
Таня молча встала на цыпочки, растопырила коленки, пальчиками раздвинула складочку, и взору Миши открылся крошечный пупырышек.
— И всё?! — изумлённо спросил Миша. Таня молча кивнула.
— Посмотрите на них!!! — раздался позади Миши жуткий крик, от которого оба они подскочили. — Вы чем здесь, мерзавцы, занимаетесь! Ах вы, паршивцы гнусные! Нет, вы все посмотрите на них!
Тётя Нина стояла в дверях, твёрдо расставив ноги, а по обе стороны от неё стали протискиваться головы детей их группы. Таня стала поспешно натягивать трусики, но было уже поздно: все всё видели. Она заплакала и сквозь слёзы принялась повторять: «Это не я, это не я, это не я…»
Тётя Нина крупно шагнула в уборную, и Миша обеими руками быстро прикрыл уши.
— Это не я! — завопил он вслед за Таней.
— Что ты ухи свои лопоухие закрыл! — орала тётя Нина. — Тебя не за ухи, тебя за другое место надо! Голову он мне открутит. Я сама тебе эти самые твои откручу, Мойша паршивый! Это тебя тоже папочка научил?
— Нет, — рыдал Миша, — это всё Генка! Пройченко! Это всё Генка!.. И Муська! — вдруг зачем-то добавил он и зарыдал ещё громче.
Тетя Нина взяла орущую Таню за руку и потащила из уборной.
— Такая приличная мама, а что ты вытворяешь? С кем ты связалась! Они же всему научат! Вот мама придёт, Валентина Борисовна ей всё расскажет…
И Миша остался в уборной один, со своими рыданиями, своими открытиями, со своими белыми ненавистными кальсонами.