— Это платье Шарлотты, — пролепетала Кэролайн, понимая, что говорит чушь.
Улыбка графа стала шире.
— Будучи блондинкой, она наверняка выглядела в бордовом бледной и нездоровой. — Он опустил взгляд на грудь жены. — И уверен, что лиф никогда не сидел на ней так прелестно.
Это заставило Кэролайн покраснеть.
— Как неприлично говорить такое о сестре.
Брент лукаво ухмыльнулся и натянул платье как можно выше, чтобы прикрыть груди Кэролайн.
— А вырез слишком глубокий.
Кэролайн храбро, с вызовом посмотрела ему в глаза.
— Что ж, платье надето, и я отказываюсь его менять.
— Только смотри не выпади из него, Кэролайн.
Она на мгновение встретилась с ним взглядом, а потом дрожащим голосом сказала:
— Думаю, нам пора возвращаться к гостям.
Брент глубоко вздохнул и, посерьезнев, обхватил ладонями ее горячие, розовые щеки. Тихим голосом он произнес:
— Я всего лишь хотел прояснить, кому именно ты принадлежишь, Кэролайн, чтобы сегодня вечером не было никаких недоразумений. Не каждый мужчина понимает супружеские клятвы так буквально, как я. И, поскольку сегодня некоторые из них будут пожирать тебя глазами, мне захотелось улучить минутку и напомнить тебе, что ты моя. Вот и все.
Брент опустил руки, взял Кэролайн под локоть и открыл дверь.
— А теперь, когда я подрумянил тебе щечки, моя прелестная жена, — любезно добавил он, — пойдем есть. Я умираю с голоду.
Почти два часа они ели блюдо за блюдом. Брент сидел в противоположном конце стола, что, конечно, держало его на расстоянии, зато открывало отличный вид и возможность глазеть на нее в продолжение всего ужина. Кэролайн по большей части разговаривала со Стефани, сидевшей рядом, обсуждая такие банальные вопросы, как ее предстоящее венчание с виконтом Джеймсоном. Потом ее отец прочистил горло и во внезапно наступившей тишине обратился к графу.
— Вы отлично поработали над поместьем, Уэймерт, — любезно похвалил он.
Брент посмотрел прямо на старика.
— Благодаря вашей дочери.
— Да, чудесно ты обставила дом, Кэролайн, — подхватила Джейн, намазывая маслом очередной бутерброд. — В Мирамонте так красиво, в какую комнату ни зайди.
— Обставить дом может каждый, — небрежно продолжал Брент, откидываясь на спинку стула и принимаясь рассматривать вино в своем бокале. Потом он вновь бросил взгляд на жену, повертел ножку фужера в пальцах и уже мягче добавил: — Я говорю о финансах.
Тут все разом прекратили есть, повернули головы и воззрились на графа. Кэролайн, в горле у которой застрял и начисто перекрыл дыхание кусок сливовой начинки, не составила исключения.
В комнате воцарилась гробовая тишина, пока Гэвин, муж сестры Кэролайн Шарлотты, не покачал головой и прежде остальных не обрел дар речи.