Тишина стала оглушительной, даже ветер притих, и Кэролайн, дожидаясь ответной реакции, с трудом заставляла себя оставаться на месте и дышать. Время перестало существовать. И вдруг лицо Розалин озарилось внезапным пониманием. Ее маленький ротик расплылся в очаровательной улыбке, она ткнула себя пальцем в грудь и показала жест, означающий цветок.
Их взгляды встретились. Кэролайн тоже улыбнулась, энергично закивала и тяжело повалилась спиной на землю.
Брент мгновенно заметил перемену в жене. За несколько секунд краска сбежала с ее лица. Кэролайн смотрела на его дочь, не в силах произнести ни слова. Брент быстро поднялся на ноги.
— Что такое, Кэролайн? Что это она сделала?
Она часто заморгала и шепнула:
— Она заговорила со мной…
— Что?!
— О господи, Брент, она заговорила со мной, — ошеломленно повторила Кэролайн, по-прежнему глядя на Розалин, которая стояла перед ними, держась за подол своего голубого платьица и застенчиво улыбаясь.
Граф переводил взгляд с жены на дочь.
— Ты уверена?
— Да.
— Что она сказала? — недоверчиво спросил Брент.
Кэролайн засмеялась и одновременно заплакала, изумленно качая головой.
— Она сказала: «Я цветок».
Кровь застучала в висках графа, и он лишь сумел пролепетать:
— «Я цветок»?
Кэролайн ликующе хлопнула в ладоши, подняла глаза к небу, потом схватила Розалин и крепко-крепко прижала ее к себе.
— Она показала на себя, чтобы сказать «я», а потом сделала жест, которым я научила ее обозначать цветок.
Брент упал перед ними на колени, так как не мог устоять на трясущихся ногах.
— Я не понимаю…
Кэролайн смеялась и плакала, прижимая девочку к груди.
— Она связала «роза» и «Розалин», похожие по написанию и обладающие изысканной красотой.
Кэролайн оглянулась на мужа; ее глаза были полны слез, а бархатный голос дрожал.
— Я не знала, откроется ли ей это когда-нибудь, Брент, но это случилось. Она использовала жест, чтобы общаться со мной, говорить со мной, и если она сказала это, то научится говорить все, что угодно. Она уже понимает.
Вытерев глаза, Кэролайн поднялась и взяла Розалин за руки. Они вместе стали прыгать, смеяться и кружиться по лугу.
Брент закрыл рот ладонью, слишком взволнованный, чтобы говорить, и впервые в жизни почувствовал, как на глаза наворачиваются слезы, горячие, едкие, застилающие все вокруг. Он заморгал, стараясь смахнуть их, и устремил взгляд на свою необыкновенную жену и прекрасную дочь, обнимавших друг друга и танцующих среди полевых цветов.
Брент никогда не испытывал такого мощного, острого прилива радости, от которой перехватило дыхание и защемило сердце. Только теперь, глядя, как Кэролайн резвится с его дочкой на лугу, он осознал,