Леонид Леонов под первый призыв не попадал: у него был ещё год в запасе.
В ноябре 1918 года в Архангельск прибыл Владимир Марушевский — последний начальник Генштаба армии при Временном правительстве. Вскоре после Октябрьской революции он был «арестован большевиками, посажен в „Кресты“, потом отпущен под „честное слово“», которое, как видим, не сдержал.
Марушевский был назначен командующим ещё не созданной Северной Белой армии. «Союзники» оказывали ему всяческое содействие. В подразделениях спешно организуемого воинства были восстановлены устав, знаки отличия и награды старой армии. Была проведена регистрация офицеров, и начался призыв их на военную службу.
Однако быстро создать действенную Северную армию не получалось. Набор в армию происходил далеко не на добровольческой основе, людей не хватало, в итоге брали всех, пригодных по здоровью и возрасту.
Дело в том, что уже через несколько месяцев после прихода «союзников» настроение жителей Архангельска стало меняться на противоположное. Номинальный глава архангельского правительства Николай Чайковский докладывал в Омск Колчаку, что население живёт исключительно нищенским пайком союзников, рабочие отказываются работать, недовольных становится всё больше.
В такой обстановке мобилизацию проводить было крайне сложно. Архангельская газета «Возрождение Севера» осенью 1918 года писала: «Трудно передать настроение солдат. Тут и злоба на богачей, которые остаются в деревне, и зависть ко всякому, кто может спокойно сидеть дома, и над всем этим — упорное нежелание воевать. Жутко становится, когда послушаешь их речи. Одни ни за что не пойдут на войну, пусть лучше их убьют в деревне, другие пойдут, но при первом же случае перейдут к большевикам, чтобы опять восстановить „власть народа, власть бедноты“».
Двадцать шестого ноября 1918 года Леоновы присутствовали на военном параде, который Марушевский провёл, дабы поднять боевой дух столь трудно сбираемого белого воинства.
После молебна в кафедральном соборе парадом прошли роты, сформированные из георгиевских кавалеров, по взводу от английской и итальянской пехоты, от американского полка и от польского и русско-французского легионов. Что до архангельских призывников, допущенных показать свою выправку, то выглядели они, как признал Марушевский в своих мемуарах, безобразно: «Лица солдат были озлоблены, болезненны и неопрятны. Длинные волосы, небрежно одетые головные уборы, не вычищенная обувь».
Видя такую армию, архангельское население впадало в апатию.
Один из мемуаристов, житель Архангельска В. Бартенев, так описывал быт города зимой 1918/19 года: