Он хотел сказать еще что-то, но лишь вздохнул сумрачно и обронил, не поднимая взгляда:
— Садитесь…
Допрос законных представителей на этом был окончен.
Давлетшин взглянул на часы. Шел уже третий час судебного следствия, а происшедший в Летнем саду инцидент еще даже не обрел своей полной ясности.
И вот в зале судебного заседания появился главный свидетель. Это был почтенного возраста человек, бледный, морщинистый, с усталыми серыми глазами и седой хорошо сохранившейся шевелюрой. Какой-то вялой, немощной походкой он подошел к стойке и остановился, взявшись за нее обеими руками. Сквозь усталые глаза его пробивалась тревога.
— Ваша фамилия, имя, отчество?
— Крылов Александр Иванович.
Председательствующий смотрел на него внимательным, пристальным взглядом.
— Вы вызваны в судебное заседание в качестве свидетеля и обязаны говорить здесь только правду. За дачу ложных показаний или отказ от дачи показаний предусмотрена уголовная ответственность. Вам ясно?
— Да.
Секретарь протянула ему бланк:
— Вот, распишитесь, пожалуйста!
Крылов суетливо и неловко расписался. Руки его при этом не слушались, дрожали.
— Расскажите, что с вами произошло в Летнем саду семнадцатого июня? — задал вопрос председательствующий. Сам, расслабившись, откинулся на спинку кресла.
Крылов с какой-то опаской повел глазами, небрежным размашистым движением вытер рот и начал тихим жалобным голосом, точно был не свидетелем, а подсудимым:
— Ну, что тут… Зашел я после работы в пивную, что за мостом, недалеко от сада, друзей там встретил. Сначала опорожнили бутылку белой на троих, а потом принесли еще бормотухи…
— Что, что принесли? — не расслышал председательствующий.
— Бутылку белой сначала опорожнили, говорю, а потом еще две бормотухи… две бутылки вина, стало быть. Ну, и пивком побаловались. Захмелел я тогда изрядно. Помню только, иду домой через какой-то сад, а навстречу четверо ребят. Я, как стал проходить мимо них, споткнулся, значит, и упал…
— Одну минуточку! — вежливо остановил его председательствующий, — Споткнулись… В своих первоначальных показаниях, данных во время предварительного следствия, вы говорили, что один из ребят подставил вам ногу…
Свидетель замялся, засуетился и как-то невольно повернулся туда, где сидели Хорькова с сыном.
— Ну, как сказать… Я уже и не знаю… Тут всякое можно… Шел, видать, и споткнулся о его ногу. Разве не случается?
— Случается всякое. Но нас интересует конкретно, как было там, в саду… Вы нечаянно споткнулись о ногу проходившего или же он подставил ее нарочно, чтобы вы упали?
Свидетель долго морщил лоб, кривил губы, не зная, что говорить, и наконец сказал с мучительным вздохом: