По следам призрака (Галеев) - страница 40

Давлетшин в раздумье посмотрел в окно и увидел через начищенные до блеска стекла медленно удалявшуюся фигуру прокурора.

«Пошел на обед старик… Понес в себе тяжелую ношу… Может, все-таки просить суд возвратить дело на дополнительное расследование? Поработает еще немного следователь, не найдет вины — прекратит все да и только! Зато не будет этого провала. Не будет последствий…»

Давлетшин оторвал взгляд от окна и посмотрел на подсудимого. Тот сидел, опустив голову…


Когда помощник прокурора вышел из здания суда, народ уже разошелся и поблизости никого не было.

Прежде чем пойти на обед, Давлетшин заглянул в сохранившуюся в центре города дубраву. Надо было как-то снять напряжение и усталость…

Завернув за поворот, он вдруг увидел впереди Нагимова с женой. Обнявшись, они шли в одном с ним направлении — усталой походкой и тихо переговаривались.

«Пусть уйдут подальше!» — решил Давлетшин и остановился под высоким раскидистым деревом, вдыхая свежий, насыщенный запахом прелой листвы воздух.

Перед его лицом закружился пожелтевший лист и тут же полетел куда-то.

Дубовый листок оторвался от ветки родимой
И в степь укатился, жестокою бурей гонимый… —

вспомнились стихи.

Да, так все могло и случиться, как в этом стихотворении, если бы не вскрылась истина, не была исправлена ошибка. Он просил оправдать Нагимова, привлечь к ответственности истинных виновников преступления и того, кто пытался увести следствие по ложному следу.

Разве мог он поступить иначе?

КОНЕЦ ЯГУАРА

Рассказ

Он бежал, не чувствуя под собою ног. Бежал, спотыкаясь о кочки и царапая лицо ветвями деревьев. Дышал тяжело, объятую жаром грудь раздирал страшный кашель. То и дело он отплевывался буровато-пенистыми сгустками. Из рассеченного века струилась кровь, заливая глаз, и он на ходу протирал его подолом изодранной и пропитанной потом рубахи. Наконец, изнемогая, остановился. Долго стоял, схватившись руками за горло. Потом, когда сердце немного поутихло, угрюмо оглядел толстые уродливые стволы деревьев, прислушался. Где-то вдалеке ровной угасающей дробью простучали колеса уходящего поезда.

— Кажется, пронесло! — прохрипел он и, опустившись на колени, уткнулся лицом в мокрый от росы лишайник. В его мозгу, еще не освободившемся окончательно от стука колес, словно кинокадры, проплыли отрывки из пережитого накануне…

Он провел в заключении восемь лет. Но когда вернулся в родной город, не нашел в нем почти никаких перемен. Не обратил внимания, как раздались и похорошели некогда невзрачные улицы, не увидел новых кварталов, придававших городу молодость и свежесть. Просто его не занимало все это. Лишь заглянув в старый городской парк, заметил, как разрослись медовые липы над аллеей, где он любил бродить один в минуты тяжелых раздумий. Липы чуть покачивались на ветру, тихо шелестели листвой, зазывая к долгому, сладкому сну.