— Как фамилия и имя вашей жены? — спросил следователь, испытывая то внутреннее разочарование, какое бывает у человека, не сумевшего стать свидетелем ожидаемого чуда.
— Мухаметова Луиза, — еле слышно прозвучало в ответ.
Мустафин искоса взглянул на задержанного и нажал кнопку селектора.
— Дежурный? Свяжитесь с участковой больницей и узнайте, не обращалась ли к ним в этом году Мухаметова Луиза, если обращалась, когда и по какому поводу.
— Хорошо, — отозвался дежурный. — Все будет сделано.
Следователь отодвинулся от селектора и вопрошающе посмотрел на задержанного.
— На кордоне вы жили все время или бывали еще где-нибудь?
— У лесника жил, у лесника, у кого же еще, — поднял голову Мухаметов, с какой-то подозрительностью поглядев на следователя. — Никуда от него не уходил. — И опять сник.
— А вы слышали об убийстве в лесу?
— Убийстве? — вскочил со стула Мухаметов, тараща глаза на следователя. — Что вы говорите? Я был у лесника Сафаргалея, разве вы не слышали? Ни про какое убийство не знаю! Избил жену, было дело, ребенка загубил, воровал… Судите меня, арестуйте за это, если хотите. А про убийство и знать не знаю!
— Хорошо, хорошо, — успокоил его следователь, показывая на стул. — Садитесь. Я думал, может, Сафаргалей рассказал что-нибудь, раз сами не слыхали…
— Не знаю, клянусь вам, и Сафаргалей ничего не говорил, — несколько раз ударил себя в грудь Мухаметов и сел, не зная, куда девать свои дрожащие руки.
— Успокойтесь, — сказал следователь, пытаясь привести допрашиваемого в равновесие. — Вас никто и ни в чем пока не обвиняет. За свои преступления вы ответите. Что касается убийства, то разобраться тут поручено мне, и на все вопросы, которые я буду задавать, вы должны давать прямые, ясные ответы.
— Но ведь я уже… — начал было снова Мухаметов, но осекся и покорно опустил глаза.
Следователь уловил момент.
— Меня интересует, где вы были и чем занимались последние три дня?
— Болел я, — угрюмо ответил Мухаметов, ощупывая свои впавшие небритые щеки. — Четыре дня назад чистил колодец леснику Сафаргалею, там, видимо, и прихватило. Два дня лежал у него в сарае, а потом перешел в шалаш. Никуда не выходил. Только один раз ночью побывал в деревне. Лесник Сафаргалей подтвердит…
— Подтвердит… — тихо повторил Мустафин. — Ну, ладно…
Он уже чувствовал усталость, какая приходит обычно после спада сильного напряжения. А теперь, когда допрос практически зашел в тупик, эта усталость возросла вдвойне.
Вызвав конвоиров и велев увести задержанного, он распорядился освидетельствовать его и изъять одежду. Сам, посидев немного, припал к селектору.