Проведенные в Полоцком монастыре годы были для ерсикского поповича временем обретения знаний — однако и тоски и муки сердечной. Дни проходили и уходили без молодого веселья, без друзей, чаще всего проводил он их в одиночестве, словно сидел в клетке, где слышал лишь утренние и вечерние наставления монаха Симеона. Зато ночами, вытянувшись на лавке и закутавшись в козью шкуру, во снах и думах молодец часто бродил по родной земле.
Виделись ему башни и ворота ерсикских укреплений, высоко возносящихся к небу, и радужно поблескивавшие окна во дворце владетеля, слышался звон церковных колоколов и звучный голос пастыря, читающего проповедь перед золотыми образами. Видел. Юргис лодки под парусом, и весельные плоты, и чужеземные корабли с резными фигурами, пристающие к берегу напротив его города с семью воротами в башнях — в том месте, что отведено для торговых гостей, проходивших большим водным путем между Полоцком и Кокнесе. И Дигнайский замок на южном берегу, где воины Висвалда стерегли дорогу из Литвы на Русь. Внутри укреплений, в особых сараях, хранилось болотное железо для ерсикских кузниц. Во снах видел Юргис и поднятое на высоком ясеневом древке знамя — красное с белым крестом посредине; его поднимали всякий раз, когда прибывали высокородные гости либо купцы из дальних стран. Порой во сне Юргис бродил извилистыми городскими улицами мимо домов в полтора-два этажа, сложенных из смолистых сосновых бревен и опиравшихся на дубовые колоды. Город был населен торговцами, кузнецами и златокузнецами, ткачами, гончарами. Дорожки к их домам были выстланы ровными жердинами, так что и в осеннюю грязь можно было пройти по этим уличным настилам, не замочив ног.
В сонном полубреду Юргис в монастырской келье разговаривал с погибшей при тевтонском набеге матушкой, светил ей свечой, подавал клубок пряжи, когда она натягивала на стане основу для узорчатой шали. Заходил в мастерскую златокузнеца, седобородого умельца, выделывать украшения. Там-то он и увидел впервые ее. Солнечноволосую девушку с украшенной крестиками из медной проволоки темно-синей сагшей через плечо, с блестящим медным веночком на голове. Дочь правителя Гедушского замка. Увидев, так опешил, что поскользнулся. Девушка засмеялась, взмахнула углами сагши, словно птица перед полетом. С того дня Юргис как только освобождался, спешил в город. Надеялся вновь встретить солнечноволосую.
Однако — не встретил. В час, когда владетель с малой дружиной переправился через Даугаву, чтобы в Дигнайском замке встретиться с литовским кунигайтом, на Ерсику ночью налетели крестоносцы. Не окажись Юргис в ту пору вместе с отцом на острове Плоню, где стояла молельня для корабельщиков, наверное и его настиг бы меч разбойника. Или сгорел бы он в разграбленной церкви, как матушка и весь причт.