Да и татарам надо было дать расслабиться. Чем они хуже казаков? Пусть позабавятся, посшибают головы, погуляют от души. Для мужчины-воина все равно, какой веры женское тело валяется перед ним с раздвинутыми ногами. А как сладко после сброшенной тяжести получить наслаждение еще раз, перерезая ей тонкое горло и глядя прямо в потухающие глаза! Пусть погуляют воины, пусть напьются крови, а потом и за дело примемся. Начнем вязать оставшихся в живых и не успевших убежать. Собьем в колонны и погоним нагайками до самой Кафы.
Утром, когда страсти поутихли, а немногие оставшиеся в живых поляки сумели ускользнуть, к мурзе привели старика-еврея. Видно, над ним позабавились обе армии: старик был избит до того, что лицо с трудом угадывалось под толстым слоем кровавой коросты, седая борода вся была в кровавых подтеках. Он с трудом стоял на ногах, и если бы низкорослый толстый татарин не подхватывал его время от времени за шиворот длинного кафтана, то наверняка грохнулся бы на землю и больше бы не двинулся.
Тугай брезгливо поморщился:
— Что это? За каким демоном вы его мне притащили?
Воин кинулся в ноги бею:
— Мы сочли, что тебе будет любопытно, Тугай-бей. Этот старик стоял в еврейском молельном доме и что-то говорил своим. Туда зашел всего один гайдук с саблей. Ему никто не мешал, и он — один (видел это собственными глазами!) — перерезал не меньше ста человек. Это был сильный гайдук, но даже он устал в конце. Я подумал, что тебе, мурза, будет интересно узнать, что говорил этот старик, и, хвала Аллаху Всемогущему, старик этот понимает наш язык. Он сказал, что уговаривал евреев не сопротивляться. Я привел его повеселить тебя, мурза, но если ты хочешь, я его зарежу прямо сейчас.
Татарин выхватил кинжал из-за пояса, показывая всем своим видом, что готов выполнить любую волю господина.
Тугаю стало приятно.
__ Ты молодец, воин. Ты все сделал правильно.
Он с любопытством осмотрел старика.
— Твои братья смело сражались здесь, они неплохо знают военное дело, не хуже поляков. Зачем ты дал их перерезать?
Молчание.
— Мне сказали, что ты говоришь на нашем языке. Или меня обманули?
— Я говорю на всех языках, — ответил раввин.
Тугай усмехнулся.
— Ты на самом деле говоришь на всех языках, старик? Или ты смеешься надо мной?
Спросил по-турецки. Старик также по-турецки ответил:
— Я не лгу тебе. Я действительно говорю на всех языках.
Действительно, говорит. Тугай снова перешел на татарский. Кроме турецкого, других языков он не знал.
— Ну так зачем же ты уговаривал евреев не сопротивляться и не просить пощады? Мы могли бы сохранить им жизнь.