Задолго до этого значительного события, в конце воскресного дня после тяжкого испытания, перенесенного в холмах Даниелем, Ракель и Мириам принесли кастрюльку вкусного супа и тарелку маленьких пирожных больному в доме перчаточника. Как только служанка открыла им дверь, выбежала сеньора Дольса и заглушила их приветствия и вопросы о состоянии Даниеля громким потоком благодарностей и похвал за их соседскую заботу.
— Все хорошо? — спросила Ракель с некоторым беспокойством, как только сеньора Дольса умолкла, чтобы перевести дыхание.
В наступившей краткой паузе послышался серебристый смех — очень знакомый серебристый смех — доносившийся со двора. Ракель замерла перед порогом. Мириам толкнула ее локтем, пытаясь пройти мимо и избавиться от тарелки, которую держала в руках, за что получила резкий выговор. Ракель шагнула вперед, улыбнулась сеньоре Дольсе и сунула кастрюлю с супом служанке так резко, что он выплеснулся на чистый фартук несчастного создания.
— У нас есть и другие поручения мамы, — любезным голосом соврала Ракель. — Мы только поздороваемся с Даниелем и пожелаем ему здоровья, так ведь, Мириам? Но, боюсь, остаться не сможем.
— Он во дворе, — сказала Дольса.
— Я так и думала, — сказала девушка.
— Но, Ракель, — запротестовала Мириам, которая надеялась получить, по меньшей мере, одно из маленьких пирожных, старательно уложенных на тарелку, которую несла. — Ты говорила…
Ракель положила руку на плечо сестренке и больно ущипнула ее.
— Ой! — негромко вскрикнула та и умолкла.
Ракель поспешила во двор, юбка ее развевалась от быстрой ходьбы, и увидела раздражающую, но благопристойную сцену. Сеньора Лаура, сопровождаемая весьма надменной служанкой ее матери, сидела в добрых двух шагах от кушетки, на которой лежал Даниель. Она села так, чтобы ее было хорошо видно в платье из розового шелка с более темной мантией, причудливо расшитой серебряной нитью. Под маленькой вуалью ее светлые волосы спадали завитками на плечи.
Лаура увидела гостью первой.
— Сеньора Ракель, — воскликнула она, словно только появления дочери врача ей недоставало для полного счастья.
— Сеньора Ракель, — холодно сказал Даниель. — Очень любезно с вашей стороны, что пришли. Могу я предложить вам чего-нибудь?
Ракель сделала реверанс перед Лаурой; повернулась к Даниелю и сделала еще один легкий реверанс.
— Боюсь, мы не сможем нарушать ваше приятное уединение больше, чем на минуту, — сказала она. — Нам предстоит нанести еще несколько визитов. Сеньор Даниель, надеюсь, вы чувствуете себя лучше?
— Гораздо лучше, — ответил Даниель. — Мои друзья в последние несколько дней были очень внимательны. Как и ваш добрый отец.