Остальная часть долгого утра была слишком занята вызовами к пациентам, и Исаак не мог думать ни о епископе, ни о вдове. Когда колокола зазвонили к обедне, он мыл лицо и руки в прохладной воде своего фонтана, обдумывая, что лучше всего сделать после этого.
— Господин, — послышался негромкий голос у него за спиной.
— Да, Юсуф? — ответил врач. — Так рано закончил уроки?
— Нет, господин. Я их еще не начинал. Проснулся так поздно, что только что вернулся из конюшен, но солнце еще высоко, и я подумал, что вы захотите снова посетить епископа. Как обещали.
— Хорошо, что напомнил мне, мальчик, — сказал Исаак. — Хотя звон колоколов уже напомнил мне о моем долге.
— Но, папа, — сказала Ракель, перебиравшая сухие травы за столом под деревом, чтобы сложить их в коробки и приклеить к ним ярлычки, — ты забыл о нашей соседке?
— Какой соседке, дорогая моя?
— Сеньоре Дольсе. У нее воспаление горла.
— Признаюсь, на минуту забыл. Судя по тому, что сказала служанка, у ее хозяйки то же недомогание, от которого страдают многие наши пациенты. Ты ее хорошо знаешь. Сходи к ней вместо меня. Если все так просто, ты знаешь, что делать.
— Да, папа Знаю. Несколько капель настойки бриония.
— Не превышай этой дозы. И объясни, что ей нужно лежать в постели. Если у нее сильный жар, понизь его и скажи, что я навещу ее сегодня до вечера. И помни…
— Папа, — сказала девушка слегка раздраженным голосом. — Я знаю.
— Конечно, дорогая моя, — сказал отец. — Знаешь не хуже меня, что делать в таких случаях.
Исаак с Юсуфом поднимались на крутой холм, ведущий к южному фасаду собора, минуя обычную полуденную толпу женщин и мужчин, которые торговали или шли по своим делам. Их внимание привлекли два голоса, выделявшихся среди других повышенным тоном и гневной интонацией.
— Юсуф, кто это? — сиросил Исаак. — Этот голос кажется знакомым.
— Я только мельком видел их в толпе, господин. Между нами слишком много высоких людей. Но я готов поклясться, господин, что один из них Баптиста. Тот человек — нездешний, — о котором я вам говорил.
— Мелкий торговец. И если не ошибаюсь, другой голос принадлежит нашему бывшему пациенту. Тому молодому монаху, который лишился двух пальцев на ноге. Жуакину.
Когда они подошли поближе, эти голоса стали слышны отчетливее среди окружающего шума.
— Прекрати это, — говорил Баптиста сдержанным, убедительным голосом. — Ты только и знаешь что таскаешься за мной с тех пор, как я вышел. Это не принесет тебе добра. Ни малейшего.
— Я сказал вам — вы должны это сделать, — ответил Жуакин. В его громком голосе звучало отчаяние. — Должны.