— Но почему, Ваше Преосвященство? — спросил один из молодых каноников.
— Эта история уже возбудила слишком много страха — и алчности — чтобы допускать дальнейшее разрастание слухов, — ответил епископ.
— Как же нам быть, когда нас спросят о ней? Сейчас эта тема у всех на устах, — сказал Пере Виталис.
— Гвалтер взял с собой большую сумму денег, чтобы купить серебряную посуду редкого, изысканного мастерства, — ответил Берангар. — На него напали грабители и убили.
— Звучит не особенно убедительно, — послышался неуверенный голос.
— Если часто повторять, будет убедительно. Или слишком скучно, чтобы продолжать интересовать.
— Ваше Преосвященство, я возражаю.
На громкий, внезапно прозвучавший голос все, кроме Беренгера, повернули головы.
— Я хочу заявить, что против ваших попыток замолчать этот вопрос.
— Да, отец Рамон? — произнес Беренгер, глядя на своего возмущенного каноника. — Почему?
— Для секретности уже слишком поздно, — ответил тот. — Это одна причина. Все в городе знают, что Грааль здесь, и, отрицая это, мы лишь будем глупо выглядеть.
— А у вас есть и другая причина? — спросил Беренгер. — Потому что я не знаю — и не верю, — что Грааль находится здесь.
— Другая? Да. Его местонахождение в Жироне может значительно содействовать возрастанию репутации и значительности этого собора, что в свою очередь прибавит славы церкви повсюду.
— Орта, если это действительно священный сосуд, то нам бы пришлось иметь дело с похищенным, — заговорил Беренгер. — И с грабителем, который завладел этой вещью. В таком случае эта история навлечет позор на всех нас. Я не допущу этого. Не говорите на эту тему больше ни с кем.
Заседание закончилось ожесточенным спором, вызванным замечанием Рамона де Орта. Беренгер в гневе вышел из комнаты, но едва они оказались за пределами слышимости, Бернат сказал:
— Ваше Преосвященство, я думаю, он прав. Уже поздно делать вид, что ничего не случилось.
— Неужели весь мир сошел с ума? — вопросил епископ. — Неужели вы не понимаете, чему дадите волю, если мы не прекратим эту болтовню? Подумайте, друг мой, — сказал он, крепко стиснув плечо Берната.
— Я согласен с отцом Бернатом, — сказал Франсеск. — Нужно было заглушить эту тему, сразу как она возникла, но мы тогда еще не поняли необходимость этого. Теперь уже слишком поздно. Я совершенно уверен, что врач тоже старается выяснить, кто или что стоит за всем этим. Он боится, что в городе вырвется на волю еще большая сила.
— Как он может так говорить? — спросил Беренгер, ни к кому не обращаясь. — Поистине я окружен глупцами и сумасшедшими.